Посланник Пёсьей звезды. Часть 2. Светлана Ненашева
хмыкнул и вполголоса запел что-то из репертуара Георга Отса. Анализатор запищал и вывел на экран таблицу с колонками цифр.
Быстро пробежав их глазами, вынул щуп анализатора. Промыл его дистиллированной водой и прикрыл крышку контейнера. Ария Мистера Х зазвучала громче. А шаги уже уводили его в другое помещение, где находилось несколько контейнеров – два больших и три поменьше. Возле каждого он проделал те же манипуляции и покинул бункер.
Тяжелая металлическая дверь бесшумно откатилась в сторону, пропустив его в помещение, а потом так же легко встала на место, отгородившись от мира массивным буфетом.
Виссарион, опустившись на своё ложе, слегка поёрзал на нём, сбивая покрывала. Затем поднялся и, отомкнув простую деревянную дверь, вышел в горницу.
На столе всё было готово к послеобеденному чаепитию. Пыхтел самовар. На нём, издавая запахи летнего соснового леса, прогревался чайник с травяным сбором. В блюдце желтел прозрачный мёд, и горячие тугие пышки так и манили румяными бочками.
– Пистимея, где ты там?
– Иду, иду. За молочком бегала, за свежим. – В маленькую горницу вошла женщина лет пятидесяти. В руках у неё была литровая банка молока.
– Садись, попьём чаю. Пышки у тебя, Стюша, одно загляденье, как всегда. Как всегда. Что бы я без тебя делал?
– Ну, что вы говорите, батюшка.
– Что народ там, много?
– Человек десять будет.
– Что ж, даст Господь, всем поможем. – Далее трапеза прошла в молчании. Виссарион поблагодарил женщину, коротко, в бороду помолился и прошел в кабинет-приёмную.
– Минут через пяток, Стюша, начинай приглашать. – И притворил за собой дверь. Женщина украдкой осенила его спину крестом. Если увидит, осерчает.
Но Пистимея денно и нощно не уставала благодарить его за дочь. Сейчас у её Варвары было уже двое малышей, муж и всё для счастливой жизни. А мать, за её отшельничество с этим странным знахарем в глухом лесу дочь осудила, считая выжившей из ума старухой.
Да, в Пистимее теперь никто бы не узнал успешную некогда бизнес-вумен, Надежду Кардашеву. Но она ни о чём не жалела, проводя дни и годы возле этого чудесного человека. О возврате в ту жизнь, в суете и нервотрёпках больше не помышляла, выбираясь в свет лишь изредка, навестить дочку. Разве объяснишь кому, что боялась она нарушить данную самой себе клятву, боялась, что беда вернётся. Пусть уж.
И чего плохого в этой её жизни? Живут тихо, никого не трогают. Не секта это никакая вовсе, просто Виссарион – человек с чудесной целительной силой, данной ему, не иначе, как во служение людям.
Деньги с пациентов берёт, но совсем немного (так, чтоб людям не совестно обращаться было и, в то же время, не в тягость), продуктами не брезгует, может ещё об услуге попросить. Кто ж откажет? Иных, буквально с того света вытаскивает. Только не за всех берется, сразу говорит, если помочь не сможет. За все время, что Пистимея