Будни советского тыла. Жизнь и труд советских людей в годы Великой Отечественной Войны. 1941–1945. Дмитрий Дёгтев
слушания устанавливаются лишь с согласия горкома (райкома) ВКП(б)… Организатор слушания, то есть ответственное лицо, давшее подписку, лично сам настраивает приемник и все время присутствует при слушании, не отлучаясь ни на минуту. После каждого слушания приемник должен быть заперт и опечатан в отдельной комнате или отдельном шкафу».[14]
Вот насколько государство не доверяло своему народу и боялось, что он услышит что-нибудь отличающееся от официальной пропаганды. Радиоприемник был фактически доведен до статуса объекта стратегической важности.
Не менее неоправданно жесткой была и печатная цензура. Газетам запретили буквально все. Нельзя было напечатать материал о призыве в армию, об эвакуированных и эвакуации, нельзя было хоть как-то намекать на характер продукции, выпускаемой заводом, нельзя было указать количество рабочих на том или ином предприятии, написать о нехватке тех или иных продуктов, о проблемах с уборкой урожая и даже о количестве тракторов в какой-нибудь колхозной МТС. Словом, как ни тяжела была реальная обстановка, писать надо было только об успехах и достижениях Н-ских рабочих Н-ского завода по выпуску Н-ской продукции.
Понятно, что военная цензура существовала во всех странах, но в нашей ее, как обычно, довели до полного идиотизма. Впрочем, однообразие причесанных и отглаженных статеек вскоре научились разбавлять красочными рассказами о реальных и вымышленных зверствах германской армии, которые, однако, народу тоже вскоре надоели из-за своей примитивности и убогости.
Советская пропаганда в первые месяцы войны столкнулась со сложной проблемой. В 20–30-х годах народу постоянно внушали, что главные враги СССР – это империалисты Англии, Франции и США. После гражданской войны в Испании в список противников попали также Италия и Германия, но ненадолго. После заключения пакта Молотова – Риббентропа критика фашизма полностью прекратилась. Наоборот, народу начали говорить, что у Гитлера хоть и «национал», но все же социализм. И тут такой поворот: «фашисты» – лютые враги, а «капиталисты» – Англии и США – наоборот, наши лучшие друзья.
Причем объяснять все это массам должны были малообразованные партийные работники и агитаторы. Неудивительно, что в голове у людей возникла сущая каша. Даже журналисты не смогли сразу перестроиться. К примеру, 25 июля газета «Городецкая правда» напечатала в одной из статей: «Ребята знают от взрослых, что значит капиталисты и фашисты. Это изверги, людоеды…» Однако начальству эта формулировка показалась не отвечающей «современной международной обстановке» – то есть фашисты, может, и людоеды, а капиталисты – это смотря какие.[15]
В итоге партийные лекторы и агитаторы часто получали от населения вопросы, на которые при всем желании не могли дать ответа.
Вот, к примеру, что спрашивали в анонимных записках у лектора В. П. Кустова жители городов Дзержинска и Горького:[16]
«Вы сообщили, что, прежде чем
ГОПАНО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 2073. Л. 222–223.
ГОПАНО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 2416. Л. 20.
Там же. Д. 2106. Л. 30–32, 34–37.