Убийственный фарс. Светлана Гороховская
залпом выпалил Яся, но осёкся, увидев Германа.
В шапке Деда Мороза он выглядел комично.
– Мама сказала, вы приходили.
Оля молча протискивалась мимо Германа.
– Ты уже завтракал? – Только бы драться не начала! – Пошли, дрова принесём, а то перемёрзнем тут все. Курточку не боишься замарать?
Он развернул ошалевшего Ясю к дровнику. Раз поспать толком не удалось, хотя бы поедят. Утро первого января хотелось забыть навсегда.
Как разбирается полиция, Герман примерно представлял. Но надеялся хоть чем-то зацепить чёртову королеву. Что в санатории никто не пукнет без её ведома, понятно, поэтому идти туда смысла нет. А вот насколько прикормлена полиция, выяснить не помешает. Не реветь же вместе с бабами. Пережёвывать Федину смерть неконструктивно. В голове пока не укладывается. Конечно, он не считал его сыном, но пацанёнком тот постоянно путался под ногами. Да и после частенько прибегал за советом. Просто так он это точно не оставит. Конечно, в новогоднюю ночь, наверняка не один Дед Мороз шатался по посёлку. Остаётся надеется, что Яся адекватнее своей матери.
– Так, девчонки! – У Лизы распухло лицо, в испуганные Олины глазёнки совершенно невозможно смотреть. – Пошёл на разведку. Всех впускать, никого не выпускать и хоть немного поспать! Всё ясно?
Хорошо, если бы они немного поколдовали друг дружке. Но в этом вопросе насилие не даёт результатов.
В толстом свитере и берцах гулять по морозу гораздо приятнее. Сонные пустые улицы, постпраздничная тишина. Ни грохота музыки, ни рыданий – отдых не выспавшимся мозгам. Бедная Олюшка! Любовь – это смерть. Его сын погиб примерно в этом же возрасте. За любовь. Впрочем, у каждого она своя. Ему достаточно знать, что любимая в безопасности. Он любит Лизу, но чертовски надоедают диванные обнимашки. Правильно мелюзга говорит: «В молодости вы бы долго не вывезли друг друга». Сейчас с Лизком, по крайней мере, можно договориться.
– Приветствую, Егор! – дежурный протянул здоровенную ручищу через окошко. – С новым годом!
– С новым трупом, Марк!
Марку Герман ремонтировал старенькую Ниву. В посёлке мужчины его в основном по ремонту и знают.
– Сочувствую! – Марк громко вздохнул. – Ты же за Федькой мелким ходил, помню. Чаю хочешь?
– Через решётку просунешь?
– Заходи в будку. Ты же ненадолго? Первого утром вряд ли кто из начальства проснулся.
Марк нормальный мужик, скорее всего до пенсии в будке дорабатывает. И чай у него вкусный, наверное, жена заваривала. Стакан для Германа он помыл.
– Петарда, зараза, палёная оказалась! Рванула сразу в обе стороны – и палец ему оторвало, и лицо снесло. Жена видела? – Герман кивнул. – Может, в морге подшаманят.
– Дело завели?
– Фиг их разберёт! Так навскидку, других ранений у него нет. Никто в него не стрелял, ножом не колол. Затылок разбит, так скользко там. Камень весь в крови, но он давно примёрз. Это мужики уже рассказали. Федю жалко, его в посёлке многие знают. Хороший парень был – всегда пошутит, бабу мою частенько подвозил.
– Благодарю,