Дисбаланс. Александр Ермаков
Нобелевской премией. Эффект bank run – это разрушительный исход для вкладчиков, срабатывающий как самосбывающееся ожидание.
В кризис-2008 отток депозитов из американских банков вырос в семь раз. Триллионные вливания купировали проблему, обошлось парой банкротств. После чего нормы обязательных резервов в США выросли в полтора раза, до 1,7%.
Вопрос: как это закрывает проблему? Ответ: никак. Из-за цифровизации паника распространяется за один твит, а деньги переводятся в два клика. Из SVB в 2023 году за одно утро клиенты банка подали заявки на перевод со счетов не одного процента, а четверти всех размещенных депозитов. Там не было шансов.
Дисбаланс в том, что когда кредитная экономика оказалась масштабирована на все страны, ее ключевой механизм был оставлен в зоне неустранимого риска.
Проблема прекрасно известна. Постфактум в СМИ можно критиковать убогий менеджмент и жадность акционеров. Но даже когда те провоцируют тотальный кризис, правительства не имеют особого выбора: выручать провалившиеся банки необходимо. Их падение запускает эффект домино, так что спасают не конкретных собственников, а национальные экономики. Во всяком случае, насколько это возможно.
Советские вклады, например, сгорели. Как и половина сбережений уже российских граждан при дефолте РФ в 1998-м году. Когда кризис переходит критическую отметку удержать построенную систему становится физически невозможно.
Сейчас в мире 11 тысяч коммерческих банков. Даже там, где вклады застрахованы, у правительств большой люфт в резервах на спасение. Формат внезапной и стремительной паники вкладчиков – в списке не столько главных, сколько постоянно взведенных детонаторов в любой стране.
Но в остальном, если не учитывать еврейский заговор и нужды в постоянной подстраховке от государств, банки – вполне себе стабильные структуры. У второго источника капитала, фондовых рынков, дисбалансы значительно разнообразнее.
Выпуск компанией акций организовали еще в XVI веке. Как и торговлю ими через отдельную биржу. Возможность привлекать капитал напрямую, разделить риски с партнерами – для частных предприятий этот инструмент оказался крайне интересным. Всё не слишком отличалось от современного формата, а инициировали этот процесс всё те же «итальянские» банковские дома.
Отличалось масштабами. Для первых немногочисленных акционеров было нормой не спеша оценить ситуацию и инвестировать в крепкое дело с хорошими дивидендами. Альтернатива депозитам и типичное win-win.
На практике, с расширением биржевых игр, преимущества превратились в уязвимости.
Механизм оценки принципиально значим для обеих сторон. Это отражение богатства владельцев. Позже – объем доступного кредита под залог акций. При такой постановке вопроса в каком направлении логично движение? Очевидная цель – максимальное повышение капитализации. Что и вызвало плавный дрейф метрик.
Когда-то вес компании зависел от размера выплачиваемых дивидендов. Затем перешли