Эхо моего сердца. Кайя Вейс
было слишком аккуратным и продуманным для мужского дома. И тут я поняла, что за два месяца ничего не слышала о матери Джеймса.
На другом конце веранды Джеймс возился с грилем, там что-то трещало и шипело, а я поймала себя на мысли, что наблюдать за его готовкой – одна из самых прекрасных вещей в мире. По телу пробежали мурашки, но я не уверена, что это от холода. Джеймс, словно почувствовав это, обернулся и подошел к нам.
– Держи, – он раскрыл один из пледов и укутал меня в него. – Здесь довольно прохладно в это время года.
– Но невероятно уютно, – придерживая плед по краям, я кивнула, благодаря Джеймса.
– Это заслуга Амелии – мамы Джеймса.
Я посмотрела на Роберта, полная внимания, ведь я впервые что-то узнала об этой женщине.
– К сожалению, ее больше нет с нами. Но все, что ты видишь в этом доме, – ее рук дело. Она умела превратить любое помещение в настоящий дом, даже походную палатку! – рассмеялся Роберт.
Джеймс тоже улыбнулся, но я заметила тень грусти, пробежавшую по его лицу. Он поцеловал меня в лоб и отошел проверить мясо.
Мне было неловко расспрашивать про Амелию, так что я решила не допытываться, по крайней мере, не напрямую.
– Я видела вашу чудесную библиотеку.
– А-а, да, – протянул Роберт, – все эти книги собирала Амелия, находя экземпляры в разных странах, привозя из своих экспедиций. Она была археологом, – уточнил он, заметив, что Джеймс ничего мне не рассказывал. – Некоторым из этих книг больше сотни лет, их место в музее, но расстаться с ними никак не могу.
Теперь и Роберт загрустил, и я поняла, что темы Амелии лучше не касаться или хотя бы не сейчас. Роберт попросил Джеймса подогреть глинтвейн на кухне и рассказал об особом секретном рецепте. Все ингредиенты он не раскрыл, но пояснил, что вместо вина использует клюквенный сок. Что-то мне подсказывало, что все это тоже наследие матери Джеймса.
– Джеймс действительно рассказывал о тебе, – начал Роберт, когда мы остались вдвоем, – не могу сказать, что много, но, поскольку, он в принципе ничего мне не говорит, это можно считать большим достижением.
Я улыбнулась и посильнее укуталась в плед.
– Я лишь хочу сказать, что мой сын может хорошенько скрывать свои чувства. По крайней мере, настоящие. И это иногда отталкивает людей. Прошу, не думай, что он не дорожит тобой.
Я собиралась что-то ответить, но тут вернулся Джеймс, и я лишь кивнула, показывая Роберту, что услышала его. Джеймс разлил в кружки глинтвейн, и в воздухе тут же появился аромат специй и апельсина. Когда мясо было готово, Джеймс разложил его по тарелкам и сел рядом со мной. Пока мы ели, Роберт рассказывал мне истории из детства Джеймса, почти все они были очень забавными, и я не могла сдерживать смех, за что Джеймс легонько щекотал коленку под столом.
– Твои родители – Пол и Элизабет, да? – спросил Роберт. – Я знаю Пола, он одно время часто покупал у меня детали для своей машины.
– Боюсь, теперь он нескоро объявится. Они с мамой разочарованы…