И слово было острее меча: Сказание о Тилекмате. Нурэлдик Касмамытов
как караван Бирназар бия достиг благословенной долины Кок-Жайык. За этот год многое изменилось в жизни большого аила: Айжаркын подарила роду сына – крепкого, как молодой архар, Жылкыайдара, который рос не по дням, а по часам, завоёвывая сердца всех, кто его окружал. От простых табунщиков до надменных байбиче – все не могли устоять перед обаянием этого необычного ребёнка, в чьих глазах светилась какая-то особая мудрость, словно унаследованная от древних предков.
В один из тех дней, когда осеннее солнце ещё по-летнему согревало долину, а в воздухе уже чувствовалось приближение холодов, Бирназар бий созвал всю свою семью в главную юрту. Просторное жилище, украшенное богатыми коврами ручной работы и дорогим оружием, сверкающим в лучах света, проникающего через тундук, постепенно наполнялось людьми. Можжевеловый дым, которым по обычаю окуривали юрту перед важными событиями, плыл в воздухе, смешиваясь с терпким ароматом свежезаваренного кумыса, что пенился в больших кожаных мешках.
Первой вошла Шаарба байбиче, единственная жена Бирназар бия, степенная и величавая в своём лучшем наряде, расшитом золотыми нитями. Её высокий белый элечек, знак статуса байбиче, горделиво возвышался над благородным лицом, хранящим следы былой красоты. За ней, словно горный поток, хлынули в юрту дети – от старших сыновей до совсем юных дочерей, чьи косы блестели от масла, украшенные серебряными подвесками.
Следом потянулись невестки – жёны старших сыновей, каждая ведя за собой своих детей. Все были одеты в праздничные одежды, словно предчувствуя важность момента. Каждый занимал своё место согласно возрасту и положению в семье, но во всех взглядах читалось одно – ожидание чего-то важного, судьбоносного. Даже самые маленькие внуки Бирназар бия, обычно шумные и непоседливые, сегодня вели себя на удивление тихо, чувствуя необычность происходящего.
Бирназар бий восседал на почётном месте, и его фигура, освещённая лучами солнца, падающими через дымовое отверстие юрты, казалась высеченной из камня. Его глаза, повидавшие так много на своём веку, медленно обводили собравшихся, словно читая в каждом лице историю прожитого года. Он видел, как изменились его домочадцы за это время: как оттаяли их сердца к молодой Айжаркын, как полюбили они маленького Жылкыайдара, как приняли их в свой круг – сначала настороженно, потом всё теплее и искреннее.
Когда последний из приглашённых занял своё место, и в юрте установилась та особая тишина, что бывает перед важными решениями, Бирназар бий заговорил. Его голос, твёрдый и глубокий, как горное эхо, разнёсся по юрте:
"Я созвал вас сегодня, чтобы объявить о своём решении. Решении, которое зрело в моём сердце все эти месяцы, подобно тому, как зреет плод в материнской утробе. Я беру в жёны Айжаркын, мать Жылкыайдара."
Эти слова, хоть и ожидаемые многими после рождения крепкого мальчика, всё же всколыхнули собравшихся, как порыв степного ветра рябит гладь горного озера. По юрте пронеслась волна шёпотов, словно осенний ветер пролетел по сухой траве.