И слово было острее меча: Сказание о Тилекмате. Нурэлдик Касмамытов
очага в его юрте.
Провожая сватов в путь, Бирназар бий думал о том, как причудливо складывается судьба человека – подобно узору на драгоценном ковре, где каждая нить находит своё место, создавая неповторимый рисунок. И где-то там, у подножия снежных гор или в зелёной долине, уже живёт та, что предназначена его сыну самим Всевышним, хотя ни она сама, ни её родители ещё не знают об этом.
Караван искателей невесты тронулся в путь, когда первые лучи солнца только начали окрашивать снежные вершины Ала-Тоо в медовые тона. Десять всадников на отборных скакунах, чьи сёдла были украшены серебром, а попоны расшиты традиционными узорами, словно несли на себе честь и достоинство всего рода Бирназар бия. Их кони были подобраны один к одному – высокие, статные, с гордо изогнутыми шеями и умными глазами, в которых отражалась вся мудрость степей.
Их путешествие растянулось на долгие недели. День сменялся ночью, звёзды уступали место солнцу, а они всё ехали вдоль берегов священного Иссык-Куля, чьи воды хранили в себе тайны тысячелетий. В каждом аиле, куда приводила их дорога, дымились очаги гостеприимства, расстилались самые дорогие ковры, готовились лучшие угощения. Весть о том, что ищут невесту для сына великого Бирназар бия, летела впереди каравана, быстрее самого быстрого скакуна.
В юртах знатных семей их встречали с особыми почестями. Старейшины, облачённые в свои лучшие халаты, вели неспешные беседы о родословных, уходящих корнями в глубину веков. Женщины в высоких белых элечеках степенно рассаживались по местам, украдкой поглядывая на молодого Жылкыайдара, чьё имя уже гремело по всей округе.
Перед ним, словно звёзды в ночном небе, проходили красавицы – одна прекраснее другой. Дочери знатных биев и баев, воспитанные в лучших традициях народа, умеющие не только вести хозяйство, но и слагать стихи, играть на комузе, вести беседу о древних сказаниях. Их косы блестели от масла, монеты на их головных уборах звенели при каждом движении, а глаза сияли то застенчивостью, то скрытым огнём.
Но сердце Жылкыайдара оставалось спокойным, как гладь Иссык-Куля в безветренный день. Ни одна из девушек не затронула в его душе той струны, что должна звучать при встрече с суженой. Он был учтив и внимателен, как и подобает сыну великого бия, но в его взгляде не загорался тот особый огонь, который не спутаешь ни с чем – огонь узнавания родной души.
Старики в караване качали головами, шепча между собой, что, видно, та единственная, что предназначена Жылкыайдару самим Всевышним, ждёт его где-то дальше, за следующим перевалом или в следующей долине. А может быть, говорили они, человек с таким особым даром понимания конской души должен встретить девушку столь же необычную, как он сам – ту, в чьём сердце живёт та же древняя мудрость, что и в его собственном.
И караван продолжал свой путь по древней земле кыргызов, оставляя позади один аил за другим, словно нить судьбы сматывалась с веретена времени. Всадники поднимались всё выше в горы, где воздух становился