Россия в Средиземноморье. Архипелагская экспедиция Екатерины Великой. И. М. Смилянская
токмо себя, но и соседственных им христиан защищают», впрочем, добавим, грабят и убивают тоже. Хотя Палатино полагал (исходя из идей Просвещения о прогрессе и культурной миссии цивилизованных народов), что только Россия может объединить подобные народы и подчинить своей власти, события показали, что эти социумы не могут стать ядром большого освободительного движения. В войне с турками стойко и сознательно поддержали Россию во имя своего освобождения представители нарождающихся предпринимательских кругов и часть землевладельческой элиты, проникнутые просветительскими идеями, в чьей среде еще только возникала греческая национальная мысль. Однако они не составляли ни значительную, ни консолидированную часть греческого общества. Таким образом, выбора у Орловых не было, да и время для национального восстания еще не пришло.
Остается добавить, что те «ревность и милость», которые питала императрица к единоверцам и о которой надлежало Папазоли сообщить в указанных районах, имели не столько политический, сколько сакральный смысл. В документах того времени понятие «милость» часто сопрягается со словом «покровительство». Покровительство в практике того времени не было равнозначно современному понятию «протекторат». Оно скорее было близко к толкованию смысла весьма почитаемой в народе иконы «Покрова Богородицы», восходящему к мистическому представлению о небесной защите. Ритуал помазания на царский трон нес тот же смысл передачи обладателю священного трона и скипетра божественной функции защиты (взять под свою руку), охранения единоверцев от врагов и от природных, стихийных бедствий. Впоследствии в ходе Архипелагской экспедиции А.Г. Орлов и Г.А. Спиридов в обращениях к единоверцам будут писать о милости к ним императрицы, полагая, что это означает для единоверцев нечто большее, чем материальная поддержка.
Итак, в конце мая 1763 г. Георгий Папазоли отбыл из Москвы и объявился вместе с Мануэлем Capo в Венеции. Следуя, видимо, указаниям Петербурга, он обратился к высокой духовной персоне («знатный между духовными человек», имя которого сохранилось в тайне, но о котором известно, что он «усердствовал» Российской империи), чтобы тот «доставил им надежного человека, которой бы в состоянии споспешествовать порученной им весьма важной комиссии»[142]. Этот духовный, безусловно, православный иерарх (есть основания предпологать, что это был архимандрит Дамаскин, экзарх Константинопольского патриарха в Греции, см. гл. 4) рекомендовал Ивана Палатино, ревностно разделявшего патриотические идеи и принадлежавшего к греческим торгово-предпринимательским кругам.
Иван Палатино происходил, по его собственным словам, из дворянского рода («шляхетской греческой породы»). Его предки жили на острове Крит, принадлежавшем Венецианской республике. По завоевании острова турками они, бросив все «недвижимое имение», уехали в Морею и поселились в греческом Неаполе (Наполи-ди-Романья, совр. Навплион). Когда турки завоевали и Морею, отец Ивана Палатино, вторично лишившись имущества, бежал на остров Кефаллонию, оставшийся во владениях Венеции,
См. Приложение 1. С. 485.