Красная жатва. Дэшилл Хэммет
вы мастер, – сказал он. – Это я заметил. Кому угодно голову заморочите. А что вы еще умеете? Только языком трепать?
Спорить было бесполезно. Я бросил на него сердитый взгляд и напомнил:
– Я ведь, кажется, просил меня не беспокоить, пока вы не захотите говорить начистоту.
– Просил, дружок, просил. – В его голосе прозвучало какое-то дурацкое торжество. – Вы хотели начистоту? Пожалуйста. Мне нужен человек, который очистит наконец бесвиллские конюшни, выкурит крыс, больших и маленьких. Но учтите, такая работа по плечу только настоящему мужчине.
– Так бы сразу и говорили, – прорычал я. – Если у вас есть для меня хорошая работа и вы дадите хорошие деньги, я, может быть, и соглашусь. А все эти разговоры о конюшне и крысах для меня – пустой звук.
– Ладно. Я хочу очистить Берсвилл от жуликов и проходимцев. Это для вас не пустой звук?
– Еще сегодня утром вы этого не хотели, – сказал я. – Передумали?
Последовало длинное невразумительное объяснение, которое перемежалось руганью и криком. Сводилось оно к тому, что Берсвилл он строил собственными руками, возводил, можно сказать, по кирпичику, и либо город сохранится в том виде, в каком он когда-то был, либо его не будет вообще. Никто не смеет угрожать ему, Элихью Уилсону, в его собственном городе. Он их в покое оставил, но, если они будут учить его жить, он им покажет, кто есть кто. Закончил он свою речь, ткнув пальцем в убитого и хвастливо заявив:
– Пусть знают, что старик еще кое на что способен.
Я пожалел, что был нетрезв. Его фокусы озадачили меня, я никак не мог взять в толк, что за ними скрывается.
– Дружки подослали? – спросил я, указав на убитого.
– Они, не иначе, но разговор у нас был коротким, – сказал старик, поглаживая лежавший на одеяле пистолет.
– Расскажите, как все произошло.
– Да рассказывать особенно нечего. Слышу: дверь в спальню открывается, зажигаю свет, вижу – стоит. Я выстрелил – и все дела.
– Когда это было?
– Около часа.
– И с тех пор он тут лежит?
– С тех пор и лежит. – Старик злобно засмеялся и опять начал ерничать: – Что, покойников никогда не видели? Или боитесь, воскреснет?
И тут я засмеялся. Мне вдруг стало ясно: старикан сильно струхнул – от этого и дурачился. Поэтому хвастался, угрожал, не давал вынести тело. Хотел, чтобы мертвец лежал на виду – труп отгонял страх, был наглядным свидетельством того, что старый Элихью еще может за себя постоять. Теперь я все понял.
– Вы действительно хотите очистить город?
– Сказал, хочу, значит хочу.
– Учтите: у меня должны быть развязаны руки, никому никаких поблажек, во всем идти мне навстречу. Деньги вперед – десять тысяч.
– Десять тысяч! С какой стати я буду платить такую громадную сумму человеку, которого знать не знаю. Который только и умеет, что языком трепать.
– Не валяйте дурака, я представляю «Континенталь». Вы же это агентство знаете.
– Да, и они меня знают. И им должно быть