Красная жатва. Дэшилл Хэммет
чтобы вывести его на чистую воду. Я один. Если хочешь – могу выбросить пушку. Впусти меня.
Я стал ждать. Все зависело от того, передала ему Дина наш с ней разговор или нет. Ждать пришлось долго.
– Когда откроем, входи быстрей. И без глупостей, – приказал приглушенный голос.
– Договорились.
Щелкнула задвижка, и я скользнул внутрь.
В ту же секунду с противоположной стороны улицы загремели выстрелы. На пол посыпалось стекло.
Кто-то подставил мне ножку. Со страху я видел и соображал так, будто у меня по крайней мере три головы и полдюжины глаз. Я попал в переплет. И все из-за Нунена. Теперь эти пташки наверняка решат, что я с ним заодно.
Я рухнул на пол и перевернулся на живот лицом к двери. Пистолет у меня был в руке.
К табачному магазину приближался Ник Верзила и палил в нас сразу из двух стволов.
Я уперся локтем в пол. В дверном проеме показался Ник. Я спустил курок. Ник перестал стрелять. Он прижал оба пистолета к груди и рухнул на тротуар.
Кто-то схватил меня сзади за ноги и потащил в глубь помещения. Я поехал, скребя подбородком по полу. Дверь захлопнулась. Какой-то умник сказал:
– А они тебя не больно-то любят.
– Я тут ни при чем! – воскликнул я, стараясь перекричать грохот выстрелов, и сел на полу.
Стрельба стихла. Дверь и занавески на окнах были как решето. В темноте раздался хриплый шепот:
– Лиса и ты, Ребро, остаются внизу, на стреме. Остальные – наверх.
Мы прошли через магазин, вышли в коридор и поднялись по крытой ковром лестнице на второй этаж, в комнату, где находился обтянутый зеленым сукном стол для игры в кости. Комната была маленькая, без окон. Горел свет.
Нас было пятеро. Тейлер сел и закурил. Это был маленький смуглый молодой человек с приторной опереточной физиономией, с которой, впрочем, никак не вязались тонкие губы и волевой рот. На диване развалился, пуская дым в потолок, тощий блондин лет двадцати в шерстяном костюме. Еще один блондин, такой же молодой, но пополнее, стоял у стола и поправлял ярко-красный галстук и пышную шевелюру. Со скучающим видом, мурлыкая «Розовые щечки», взад-вперед расхаживал по комнате тридцатилетний субъект с худым лицом, вялым ртом и почти полным отсутствием подбородка.
Я сел на стул рядом с Тейлером.
– Долго Нунен будет дурака валять? – поинтересовался он. В его хриплом, свистящем шепоте ощущалось полное равнодушие.
– Он хочет тебя взять, – ответил я. – И не отступится.
Тонкие губы владельца игорного притона скривились в презрительной улыбке.
– Он должен понимать, что меня оправдают за отсутствием состава преступления.
– А он и не собирается ничего доказывать на суде.
– Как так?
– Тебя прикончат при сопротивлении или при попытке к бегству. Судить будет некого.
– Что-то он к старости совсем несговорчив стал. – На тонких губах опять заиграла улыбка. Сиплый явно не верил, что от толстяка может исходить смертельная угроза. – Он уже не первый раз собирается меня прикончить. И все за дело. А что он имеет