Маленькие мужчины выросли. Луиза Мэй Олкотт
очередную проказу.
– Опасно это, Тедди. Труд и привольная жизнь сделают из него достойного человека, а это куда лучше светского лоска и соблазнов города. Такова уж природа Дэна, нам его не переделать, можно только направить в нужную сторону и надеяться. Не погасли еще в нем опасные искорки – за ними надобно следить, иначе пойдет по кривой дорожке. Я это знаю наверняка; к счастью, любовь к нам послужит ему оберегом, и мы должны хранить с ним связь, пока он не возмужает или пока не свяжет с кем-то жизнь более крепкой нитью.
Миссис Джо говорила без утайки, ибо понимала Дэна лучше всех и видела: ее жеребенка не удалось еще объездить до конца, и страх в ее сердце боролся с надеждой – у таких натур судьба нелегкая, так уж сложилось. Она не сомневалась, что перед отъездом Дэн еще раскроет ей душу – тут она и обратится к нему с наставлением и участием, столь необходимыми в такую минуту. Поэтому она приготовилась терпеливо ждать и украдкой следила за своим подопечным – радовалась, как развились его хорошие задатки, и зорко подмечала раны, оставленные жизнью. Когда-то она жаждала, чтобы ее «смутьян» добился успеха, ведь остальные предрекали ему гибель, но со временем поняла: людей нельзя ваять, точно скульптуру, и решила довольствоваться надеждой, что ее маленький беспризорник вырастет в хорошего человека. Да и та надежда была смелой – очень уж непостоянным, порывистым уродился Дэн, в нем бушевали страсти и природное своеволие. Сдерживал его лишь один якорь – воспоминание о Пламфилде, страх разочаровать верных друзей да еще гордость, что сильнее нравственных ориентиров, – она не позволяла ему упасть в глазах товарищей, которые всегда питали к нему искреннюю любовь и восхищение.
– Не тревожься, старушка, Эмиль – из тех счастливцев, что неизменно выходят сухими из воды. Я пригляжу за Натом, а Дэн встал на правильный путь. Осмотрится в Канзасе и, если задумка с фермой его разочарует, пусть возвращается к своим краснокожим и творит добрые дела. Он словно создан для этого; надеюсь, Дэн сделает верный выбор. Борьба с угнетателями и дружба с угнетенными займут его беспокойный разум, такая жизнь ему подходит куда лучше овчарен и пшеничных полей.
– И я надеюсь! Что у них там? – Миссис Джо подалась вперед, заслышав возгласы Теда и Джози.
– Мустанг! Настоящий, живой мустанг, на нем кататься можно! Дэн, ты молодчина! – радовался юноша.
– А у меня костюм индианки! Теперь я смогу сыграть Намиоку, если мальчики поставят «Метамору»![33] – добавила Джози, хлопая в ладоши.
– Буйволиная голова для Бесс! Матерь Божья, Дэн, зачем ты ей привез такую жуть? – удивилась Нэн.
– Подумал, что ей не помешает нарисовать что-нибудь крепкое, природное. Она ничего не добьется, если всю жизнь будет малевать слащавых богов да котят, – заявил непочтительный Дэн, вспоминая предыдущий свой приезд: Бесс тогда не могла решить, кого выбрать в качестве модели, голову Аполлона или своего персидского котенка.
– Спасибо, я попробую, а если
«Метамора, или Последний из вампаноагов» – пьеса американского актера и драматурга Джона Огастеса Стоуна (1801–1834).