Жизнь на два города. Николай Григорьевич Цед
связи с важностью дела председатель собрал совет. Ни агроном, ни главный конторский начальник – толстая бухгалтерша Галя, ни тем более поселковый технарь, главный по гаражу Петруха, не знали, чем эдаким особенным баловались баре, приглашая друг друга в гости. Выход из ситуации нашел молодой ветеринар-зоотехник, блеснув начитанностью и находчивостью:
– Я вот помню, Тургенева в школе читали, так там они перепелами угощались.
Перепела на высокое собрание произвели впечатление, и предложение ветеринара Васи о перепелиной кухне было принято.
– Но где взять перепелов? – сурово вопросил председатель, подвергнув сомнениям Васину инициативу.– Фермы у нас нет, мы их не разводим. Но Вася и здесь нашелся, чем снискал глубокое уважение и расположение к своей персоне среди всех присутствовавших.
– Фермы, конечно, у нас нет, Пал Иваныч, а вот голубей на скотнике на всю деревню хватит с избытком. Наловим, ощипем, приготовим и подадим, как перепелов. А ферму, ферму скажем, недавно отстроили, завели перепелов заграничных и теперь продаем яйца и птицу, повышая доходность колхоза, а вас, гостей дорогих, деликатесным мясом потчуем.
Съезд сельхозударников, новаторов и тружеников нив и пашен прошел на ура. Председатель был отмечен высокой наградой за внедрение новых технологий, стая голубей на колхозном скотнике заметно поредела, не зная о том, что теперь они не голуби вовсе, а перепела, и распробовавшие вкус жители теперь подумывают о новом виде бизнеса: отлове голубей и продаже их на городском рынке райцентра Выдрино, выдавая за голландского особого перепела, взращенного на ферме их передового колхоза N.
Оказией, на обратной дороге из Тулы, я заглянул на несколько часов в Ясную Поляну. Это уже вторая командировка, когда мне удается посетить исторические места, связанные с жизнью людей, творческий гений которых известен всему миру. Еще только шагнув на территорию городских владений, я был очарован пологим холмом, на котором расположилась усадьба Толстых. По левую руку, сразу за входными воротами, огромный пруд с почерневшей от времени рубленой баней на берегу. Березовые аллеи, сад, конюшня, целая система небольших прудов, сохранившаяся стеклянная с бревенчатой северной стенкой оранжерейка, пасека и, конечно, дом графа с тем самым старинным кожаным диваном, о котором так тепло отзывался хозяин. Лев Николаевич говорил, что этот диван их семейная реликвия, потому что на нем рождались до него, родился он, его дочери и внуки.
Благо посетителей в доме находилось немного, мне не нужно было торопиться, и я с удовольствием рассматривал жилище Толстых, их быт, обстановку, сохранившиеся вещи и мебель. Увидел я и одну из тех книг, которые окружали духовный мир Толстого. Оказалось, что Толстой, как и Пушкин, любил Монтеня. Мне было приятно, когда я прочитал на обложке, лежащей на секретере книги – Мишель Монтень «Опыты». Я тоже люблю этого французского мыслителя, почти всегда таскаю с собой на выходные и часто беру в командировки.
Выйдя