Жизнь на два города. Николай Григорьевич Цед
с икрой и заваленные яствами столы – для нас это дело привычное, чего-чего, а принимать гостей у нас умеют не по высшему, а высочайшему классу, запомнилось другое.
С ирландской делегацией приехала группа спортсменов-кузнецов. Поначалу я никак не мог взять в толк, почему спортсмены-кузнецы. Оказалось, все очень просто: есть такая народная забава у ирландского народа – перетягивание каната. Поэтому днем они – кузнецы, а вечером, после работы, спортсмены-любители, забавляются перетягиванием толстой пеньковой веревки. Российский мужик тоже, как известно, традиционно любит побаловаться подобным развлечением. И, наверное, после кулачного боя село на село, улица на улицу на второе место можно твердо поставить перетягивание каната. Не знаю, как ирландцы на счет драк, но с канатом они дружат наравне с российским мужиком.
Как сейчас помню, матерые красномордые молодцы, ухватившись за толстую веревку, центнер весу каждый, набычившись и упершись ногами в прекрасный зеленый газон, полчаса вспахивали футбольное поле. Ровно столько времени понадобилось им лишь на первую попытку, чтобы сбить команду соперника с равновесия и перетянуть на свою сторону. А вообще, забава эта между кузнецами и собранными по такому случаю нашими штангистами-сборниками длилась более часа, в несколько попыток со сменой сторон и порчей футбольного газона.
Объявили посадку, и я, оставив ирландский бар и рассуждения о схожести ирландцев с русскими, направился по привычному маршруту в зону досмотра пассажиров. На этот раз посадка прошла быстро, и рейс отправили без задержки. Родная 154 «Тушка», ведомая опытным питерским экипажем, легко и непринужденно вспорхнула ввысь. Еще несколько минут, и, продырявив сплошную облачность, самолет ворвался в чистое небо.
Только-только зарождалась заря, открывая взору ярко-алую, огненную полоску на востоке и еще не успевшие рассеяться в небесной голубизне звезды. Облака, отражая первые, не окрепшие солнечные лучи, создавали причудливые светотени по всему горизонту. Когда смотришь на облака сверху, сквозь иллюминатор самолета, зрелище совсем иное, нежели наблюдать их с земли. Это фантастическое видение создает непередаваемые ощущения: перед взором предстают удивительные по насыщенности цветом краски, которых никогда не увидишь на земле. Солнце и небо во время утренней зари или на закате вечером – картина неподвластная ни одному художнику мира.
На глазах солнце захватывало все пространство на востоке, и спустя немного его яркие золотые лучи стали непереносимы для глаз. Я отвернулся, прикрыл до половины шторку иллюминатора и задремал.
Минут за 20 лету до Шереметьева объявили снижение, температуру в Москве и предстоящую посадку. Мне не нравится этот голос стюардессы, громко возвещающий о том, что нужно пристегнуться и приготовиться к посадке. Сначала она говорит на русском, потом на английском. Мне не приятно не потому, что у девушки плохой голос – дело не в голосе, а в том, что в такой момент внезапно просыпаешься, и остаток полета проходит в какой-то