Ва: Три рассказа. Элан Жени
пропел Лаптев.
– Это не фарс-мажор! Это безответственность! Она должна была умереть сегодня! – Родькин Первый был ошарашен бестолковостью Лаптева. Как можно называть безответственность фарс-мажором! Родькин Первый стал запинаться. Уточнил у Лаптева: – Ты как предпочитаешь, помедленнее или по-венски?
– Лучше помедленнее кружите, я уж давно вальс не танцевал.
«Сейчас ты у меня будешь спотыкаться», – Родькин Первый прижал Лаптева к себе.
– Я каждый год выкраивал деньги, чтобы смочь оплатить воспитание этой девочки. Кому она нужна была, посмотри на нее. Так и осталась бы никому неизвестным существом, а не ликом святым, которым по твоей вине не стала еще! И что ты думаешь, сколько мне это стоило? Наряду с этим, необходимо было платить зарплату работникам, оплачивать пенсионные и социальные обязательства, хотя я же не государство, чтобы о людях заботиться! Где мне надо было брать деньги! Приходилось ужиматься, и это притом, что курс постоянно растет, инфляция съедает всю прибыль! Ты понимаешь, что такое инфляция?! Необратимый процесс! Вот, например, возьмем повидло. Я наценяю повидло на сумму потраченных денег на воспитание жертвы. У общепита из-за этого происходит удорожание булочек с моим повидлом, потому что они у меня повидло покупают. Мои работники как потенциальные потребители булочек, следовательно, тратят больше денег на булочки и требуют увеличить зарплату, потому что на булочки не хватает, мне приходится идти им на уступки, потому что они начинают увольняться, и приходится увеличивать зарплату. А где мне для этого деньги брать?! Конечно, я наценяю повидло, и опять наценка возвращается ко мне бумерангом: работники вновь не укладываются в прожиточный минимум, потому что булочки с повидлом стали еще дороже! А себестоимость?! Себестоимость постоянно в убытке, – Родькин Первый говорил так убедительно, с такой неподкупной сиротскостью, будто он был не в первой десятке богатых людей в городе, а каким-нибудь химиком в научном институте. Он так накрутил, что ему самому уже казалось, что Лаптев не только должен был исполнить обряд именно сегодня, но и восполнить ему все вложенные деньги в течение восьми лет. – А ты хоть знаешь, что такое себестоимость?
– Знаю, – поспешил ответить Лаптев, понимая, что если Родькин Первый сейчас начнет и про себестоимость рассказывать, то Лаптева вытошнит.
– Думаю, не знаешь. Все говорят – знаю, говорят, не подумав. А когда начинаю спрашивать, ну скажи, что такое себестоимость, никто сказать не может. Вот, скажи, если знаешь, что такое себестоимость? – Родькин Первый лукаво прищурился. Для того чтобы сбить оппонента с толку следует ввести в оборот непонятное слово, например: СЕБЕСТОИМОСТЬ. Он знал, что никто не может сказать однозначно, что это. Он сам себе объяснял это слово в разные годы по-разному. Поэтому даже если кто-то и скажет в ответ, что себестоимость – это «расходы», то Родькин Первый тут же не согласится с этим и поправит: «Не расходы, а затраты». Если ответят: «Затраты», – Родькин Первый поправит: «Издержки». Если