Страж фараона. Михаил Ахманов
убыль? О храмах богов и песнопениях, коим тебя учили с детства? И, наконец, что ты знаешь обо мне, своем учителе? – Жрец коснулся плеча Семена и с сокрушенным видом покачал головой. – Боюсь, что ничего! Ничего, сын мой! Выходит, ты не Сенмен… Но если так, почему ты остался в добром здравии после магического сна? Может быть, ты не чужеземец, а сын Та-Кем, случайно похожий на Сенмена? Может быть, ты – преступник, грабитель усыпальниц, бежавший в страну Иалу от гнева владыки Обеих Земель? Может, тебя лишили чести и сослали на рудники за третьим порогом?
В логике ему не откажешь, подумал Семен. Сослаться на Анубиса, забравшего память? Нет, с Инени этот фокус не пройдет… Он не Сенмут, ослепленный любовью к брату…
Жрец сжал его плечо, будто стремясь ободрить.
– Не бойся, сын мой, я тебя не выдам! Я не доносчик, я только ищу истину и знание.
– Истину? Знания? – буркнул Семен с кривой улыбкой, чувствуя, как напрягаются мышцы. – А лишнего не боишься узнать? Тот, кто много знает, долго не живет!
Пальцы Инени дрогнули.
– Я еще жив… видимо, не прогневал богов своим ничтожным знанием… – Он отнял руку и повернулся лицом к пустыне. – Но, быть может, срок моей жизни истекает. Сенмут, Уста Великого Дома, признал тебя братом, а это значит, что в Та-Кем ты будешь благополучен и богат. Ты будешь есть гусей и журавлей с фаянсового блюда, пить вина алые, зеленые и черные, ласкать красивых девушек, и пара слуг будет носить над тобой опахало… Что в сравнении с этим жизнь какого-то жреца? Что его сомнения?.. Ты молод и крепок, а я давно не юноша и никогда не отличался силой… Ты можешь свернуть мне шею и сказать, что я свалился со скалы… или что меня растерзал огромный лев пустыни… или что солнце ударило мне в голову…
От этих речей Семен вначале выпучил глаза, потом хлопнул по бедрам ладонями и расхохотался, сгибаясь в три погибели, со свистом втягивая воздух и мотая головой. Обернувшись, жрец с недоумением взглянул на него, потрогал свой крючковатый ястребиный нос и растерянно пробормотал:
– Кажется, сын мой, я делаю глупость… тащу песок в пустыню и поливаю медом финик… Я сказал что-то не то? Ты не собирался мне угрожать?
Отсмеявшись, Семен сел на землю, уже нагретую утренним солнцем.
– Видно, разбитые мной черепа нехеси тебя тревожат… Но ты ошибаешься, мудрейший, я не убийца, не грабитель усыпальниц и не преступник, сбежавший с рудников. И, разумеется, не брат Сенмута… Жертва невероятных обстоятельств, вот кто я такой! Путник, попавший в чужое место и чужое время!
Инени опустился рядом на теплый песок. Глаза жреца потемнели, ладонь легла на золотую соколиную головку, будто амулет мог охранить от того, что предстояло ему услышать. Подняв брови, Инени произнес:
– В чужое место – это я понимаю. Та-Кем – чужое место для пришельца из Джахи, Иси или страны Перевернутых Вод[4]. Но чужое время? Что это значит, сын мой? Всем известно, что время движется по кругу, каждый круг его – год, от одного разлива Хапи до другого, и смертный проживает эти годы,
ахи – Палестина, Иси – Кипр; Перевернутые Воды – так древние египтяне называли реку Евфрат, которая текла в необычном для них направлении – не с юга на север, как Нил, а с севера на юг.