Страж фараона. Михаил Ахманов
пробормотал Ако за его спиной. – Еще стада у них хорошие, особенно быки… есть и такие, с четырьмя рогами…
Мужчина, стоявший впереди, наступил босой ногой на копье. Другого оружия у него не было, кроме увесистой палки с кремневым, похожим на птичий клюв набалдашником, торчавшей за поясом. Положив на него ладонь, он вытянул другую руку в знак приветствия и заговорил, пересыпая речь словами роме. «Люди великий вождь севера… мудрец… спор… рассудить… два быка… женщина… дочь…» – уловил Семен, подумав, что Инени как в воду глядел: видно, подрались с соседями, не поделили скот и баб и желают прибегнуть к суду посланцев фараона. Он покосился на спутников. Сенмут слушал с торжественным хмурым видом, но явно ничего не понимал, Ако с Техенной дружно скалились, а Инени, наморщив лоб, впитывал каждое слово.
Речи воина кончились, и Инени со вздохом погладил бритую макушку.
– Вразуми меня Тот! Язык понятен, но суть произнесенного от меня ускользает… Просят, чтобы один из нас отправился в селение Шабахи – там, за холмами – и рассудил какой-то спор. Пали у них два быка, и это вроде бы связано с женщиной, а как, я не пойму… Женщина – дочь охотника, который перед нами, и это удивительно – он ведь молод и вряд ли видел больше тридцати разливов. Откуда у него взрослая дочь?
Техенна ухмыльнулся.
– Я понял больше, чем ты, мудрый отец мой. Я немного знаю их язык и обычаи… Но пусть говорит Ако! Эти пожиратели слоновьих хвостов – его народ.
Сенмут кивнул кушиту.
– Ты разобрался, о чем они толкуют? Что за быки и что за женщина? И – клянусь Маат! – какое нам дело до этого?
– Дела никакого, хозяин, если не жалко крови, которая прольется. Воины в их селении острят копья, и скоро одна половина набросится на другую.
– Кровопролитие не угодно богам, если нет для него серьезной причины, – нахмурившись, произнес Инени. – Скажи этим людям, Ако, что я отправлюсь в их селение и буду судить их спор. Амон мне поможет!
– Молю тебя, учитель, не торопись! – Сенмут коснулся белой одежды жреца. – Не спеши! Мы ведь не знаем, что судить и кого! Вдруг нас заманивают в ловушку? Послушаем Ако и тогда решим!
Послушаем, молча согласился Семен, наблюдавший за этой сценой, и добавил про себя: торопливость нужна лишь при ловле блох.
Ако заговорил с охотниками, что-то переспрашивая и уточняя; их резкие высокие голоса звучали в безмолвии степи подобно клекоту хищных птиц. Инени слушал, покачивал головой, дергал свисавший с шеи амулет и недоуменно щурился. Видимо, суть переговоров все еще ускользала от него.
Наконец Ако отвернулся от темнокожих воинов и с важностью произнес:
– Тиго, мой господин! Тиго бонго балуло! Большое и очень опасное колдовство! В этом племени его карают так: перебив виновнику ноги, тащат в степь и бросают на поживу львам. Или гиенам, как повезет. Воистину дикари и недоумки! Ведь дух съеденного может вернуться! У моего народа обычай куда разумнее: сначала виновного жгут на костре, а пепел…
– Погоди,