Под толщей бетона. Евгений Леновский
Вадик, – Палыч, мы теперь умрём?
Палыч удивлённо вскинул бровь.
– Все когда-нибудь умрут, но не рановато ли в твоём возрасте о смерти говорить?
– Ну, мы же вчера были наверху, вон тебе уже нехорошо, я вижу.
– Не хорошо. Так это ж какую физкультуру вчера прошли. Для старика это – как для тебя марафон пробежать. Только я помирать пока не собираюсь.
– Но там же наверху радиация. Там же ядерные бомбы взрывались, все теперь заражено, да ещё и солнца не видать.
– Ах вот ты что. Да нет никакой радиации, она давно прошла.
– Ничего не понял, – Вадик отхлебнул из стакана горячего чая, слишком быстро, так что обжог язык, – бомбы ядерные?
– Ядерные.
– Радиацию выделяли?
– Выделяли.
– И её теперь нет? Может и бомб никаких не было. Тогда откуда в июне зима?
– Ну, в Хиросиме и Нагасаки когда-то тоже бомбы взрывали. Слыхал про такие города? Однако люди там и по сей день живут.
Вадик почесал затылок.
– Ну, Палыч, не темни, любишь ты загадок нагнать, а потом сиди думай, что почём.
– Думать, молодой человек, это одно из великих дарований природы нашему виду, не забывай и почаще пользуйся.
– Ой, сострил, ржу не могу. Ха-ах. Да ну тебя.
Парень беззлобно огрызнулся, встал, намереваясь уйти.
– Да ладно, не накаляйся, садись, попробую объяснить. Вот слушай. Если по-простому, то для бомб применяются вещества, которые в результате реакции, при взрыве, выделяют огромное количество энергии и радиации. Но эти вещества быстро распадаются, и перестают излучать. Ну так задумано. Это же оружие. Представь если бы, при наступлении на врага, кинули на него бомбу и что, всё, наступлению конец? Враг бы себе там, кто умер, кто мутантом стал, а кто и выжил, собрал силы и через годик другой отомстил. Нет, это не выгодно, вот и сделали такие бомбы, чтобы радиоактивность долго не держалась, однако мощь взрыва осталась великой. Там наверху уже через неделю можно было бегать босому по травке.
– Так, а почему мы тогда тут, под землёй, а начальство нам говорит, что там радиация и выходить пока нельзя? Надо же людям сказать, что всё, уже можно.
– Да погоди ты, какой шустрый. Ты видел, что там творится. Эта зима похлеще самой ядерной атаки. Ну скажи сейчас людям, что там безопасно, ломанётся народ наверх, не понимая, что там такое теперь надолго, и половина в первую же неделю замёрзнет от лютых морозов, часть просто заплутает в метелях, не привычные они к такому климату, и ориентироваться не смогут, ни звёзд, ни солнца ведь не видно. Да и что там сейчас можно делать? Не посадишь ничего, не вырастишь, укрытий никаких, всё разрушено. Врать то конечно нехорошо, но сейчас, я думаю ложь эта во благо.
– Ну да, ты конечно прав, но люди должны сами решать, что делать им, а не так что эта тварь, полковник, за них решает.
Старик удивлённо приоткрыл рот, брови вскинулись. Вадик заметил это и понял, что сказал лишнее, но было уже поздно, слова вылетели.
– Не расскажешь, что у вас за знакомство с Варенёвым?
– Да какое знакомство, и не знакомы мы с ним, вообще я не знаю кто такой