Теоретико-мыслительный подход. Книга 1: От логики науки к теории мышления. Георгий Щедровицкий
раньше, чем названия для других цветов и видов окраски. Так, например, в адыгейском языке первичные односложные слова-корни обозначают именно названия мастей. Слово «фы» обозначает «светлый», «гъо» – «рыжий, красноватый», «тхъо» – «буланый», «шхъо» – «светло-серый, голубовато-серый». «Названия цветов вообще образуются лишь вторичным путем от названия мастей с помощью словообразовательного суффикса “жьы”» [Яковлев, Ашхамаф, 1941, с. 227]. Понятие «голубой цвет» образуется еще более сложным образом: «шхъу-антIэ».
36
У гуичолов пшеница, олень и растение гикули имеют одно и то же название. К. Лумгольц, наблюдавший жизнь гуичолов, указывает, что для них «пшеница, олень и растение гикули являются в действительности в известном смысле одной и той же вещью (по своему значению), все они служат питательным веществом, предметом питания и в этом смысле тождественны» [Резников, с. 205].
37
«…В языке эскимосов разными словами обозначают моржа, находящегося на льдине или на лежбище [то есть доступного охотнику – Г. Щ.]… и моржа, находящегося далеко в море… [то есть недоступного – Г. Щ.]» [Бунак, 1951, с. 255].
38
Таким образом, каждое название было одновременно как изолирующей, так и обобщающей абстракцией.
39
Ясно, что этот процесс идет особенно интенсивно в той области, где лежат основные практические интересы коллектива. Обилие названий для предметов, различия между которыми вызывают к себе практический интерес, сочетается с крайней бедностью языка в тех случаях, когда практические нужды непосредственно не требуют такой дифференциации.
«Характеризуя язык бразильского племени бакаири, К. Штейнен пишет, что “количество понятий зависит прежде всего от особенностей интересов. С одной стороны, по сравнению с нашими языками наблюдалось обилие слов, служащих названиями животных и родства, с другой стороны, бедность, которая вначале просто поражала: yélo означает и гром, и молнию, kχоpö – дождь, бурю и облако”» [Steinen, 1897, S. 80–81] (цит. по [Резников, 1946, с. 212]).
«…Согласно данным Макса Мюллера, у туземцев Гаваи есть только одно слово “aloba” для обозначения таких чувств, которые мы называем любовью, дружбой, уважением, признательностью, доброжелательством и т. д.… Но эти же туземцы располагают, например, многими словами для обозначения различных направлений ветра и его силы.
…Весьма бедный по своей лексике язык лапландцев имеет свыше 30 названий для обозначения северного оленя – животного, играющего большую роль в их жизни» [Резников, 1946, с. 213].
40
В разобранном выше примере с названием пшеницы, оленя и растения гикули у гиучолов Лумгольц указывает, что, по-видимому, название оленя, служившего с древнейших времен средством питания, перешло затем к пшенице (по функции средства питания).
Современное адыгейское слово «хьацэ» (ячменное зерно) первоначально обозначало «ячменный зуб». Здесь более старое слово «цэ» – «лезвие», «режущий край орудия», «зуб» (животного) оказалось