Нотариус Оленька. Судебный роман. Роман Медведев
чтобы быть счастливыми.
– Как сидится Оленька? Извини, если мои вопросы тебя шокируют прямотой. Видимо, профессиональная деформация – не получается у меня в зале суда вести себя по-другому. Да и времени у нас, как ты понимаешь, совсем мало.
– Свет, да я все понимаю. На что мне обижаться? Ты мне целый праздник устроила. Такой стол организовала, да еще в компании с подругой. Я очень это ценю и догадываюсь, что ты сильно рискуешь, для того чтобы поддержать меня в трудную минуту.
– Ты не про меня сейчас думай Шажок. Тьфу ты, никак не привыкну, что ты больше не Шагова. Ты столько фамилий поменяла за последнее время, что за тобой не успеешь клички придумывать. – Рассмеялась Светлана.
– Ты знаешь Барабашка, я сама от себя не ожидала такой насыщенной личной жизни. Вроде как всю жизнь проспала. Думала, что я счастлива, что успешна, а потом проснулась и как все понеслось. Помнишь как в детстве – на санках с высокой горы? Летишь и трясешься, только бы не в забор или не под колеса машине. Иногда я сама думаю – я это или какая-то авантюристка из приключенческого романа. И вот результат: моя подруга судья кормит меня, тайком выпустив из клетки в судебном зале.
– Мдаа. Жизнь штука странная. Даже не знаю жалеть тебя или завидовать. Кофе пей пока горячий. Так что там в камере?
– Да нормально все. Со мной сидит женщина, убившая мужа. Сорок три года, умница, красавица, чистюля. Каждый день с Фейри всю камеру драит до блеска. Как же надо довести такую милую и спокойную женщину, чтобы она пьяного мужа сковородкой огрела?
– Мартынова. Знаю. Я сама ей меру пресечения назначала. Хорошая женщина. Там показания свидетелей, малолетние дети и у мужа уже были административки за домашнее насилие. Выйдет твоя Мартынова на условку, если защита не накосячит. Только ей не говори.
– Светлана Сергеевна, вот сейчас немного обидно было. Я когда-то выдавала твои тайны? Даже когда ты с двумя аспирантами сразу любовь крутила?
– Не дуйся Шажочек. Не надо про мое бурное прошлое. Давай продолжим про твое бурное настоящее.
– Знаешь Свет, не дай бог, конечно, кому-то туда попасть, но ничего, прям сильно ужасного, там, за решеткой, не происходит. Все сотрудники делают свою работу стараясь не обидеть или запугать задержанных. Тетки нас охраняют нормальные, иногда даже пирожками покармливают. Первый месяц, конечно, было очень тяжело, но тяжело морально, а не физически.
– Ладно, Шажочек. Обед заканчивается и время у нас на исходе. Слушай меня внимательно. В позиции защиты и обвинения я вмешиваться не буду. Как-то это будет совсем уж не правильно. Твоя адвокатесса, хоть и молодая, но грамотная девочка, пока все правильно делает. Что прокурор запросит – я не знаю, и спрашивать у нее не буду. Не нужно этого делать. Знаю, что говорю банальности, но ты держись Оленька.
Подруги помолчали.
– Шажок ты как юрист, должна меня понять, что я хоть и судья, и по закону лицо независимое, но у меня очень жесткие рамки. Дело громкое, апелляция и кассация будут под микроскопом разглядывать все мои действия.