Ведьмак: Сезон гроз. Дорога без возврата. Анджей Сапковский
женщинах. И уж особенно, когда спрашивающий как раз со мной в постели. И выпытывает, вместо того чтоб сосредоточиться на том, на чем сейчас лежит его ладонь. Ты бы не решился на что-то подобное в постели с Йеннифэр.
– А я не люблю, когда называют некоторые имена. Особенно в тот момент, когда…
– Мне перестать?
– Этого я не сказал.
Коралл поцеловала его в плечо.
– Когда она попала в школу, ее звали Аик, родового имени не помню. Мало того, что имя странное, так она еще страдала нехваткой пигмента кожи. Вся щека у нее была в светлых заплатках, это и впрямь выглядело как мозаика. Понятно, что ее вылечили сразу, уже после первого семестра, у чародейки не может быть никаких дефектов. Но прозвище, изначально злое, прилипло к ней. И быстро перестало быть злым. Она сама его полюбила. Но хватит о ней. Говори со мной и обо мне. Ну, давай.
– Что давай?
– Говори обо мне. О том, какая я. Красивая, правда? Ну, скажи!
– Красивая. Рыжая. И веснушчатая.
– Я не веснушчатая. Удалила все веснушки с помощью магии.
– Не все. О некоторых забыла. А я их углядел.
– Где это… А. Ну да. Правда. Ну значит, я веснушчатая. И какая я еще?
– Сладкая.
– Что?
– Сладкая. Как вафелька с медом.
– Издеваешься надо мной?
– Взгляни на меня. В мои глаза. Видишь в них хоть тень обмана?
– Нет. И это меня больше всего беспокоит.
– Присядь на край кровати.
– Зачем?
– Хочу тебя отблагодарить.
– Прости?
– За веснушки, которые ты углядел там, где углядел. За приложенные усилия и тщательные… исследования. Хочу ответить и отблагодарить. Можно?
– Конечно, без сомнения.
У виллы чародейки, как и почти у всех вилл в этой части города, имелась своя терраса, с которой открывался вид на море. Литта любила сидеть там и часами наблюдать за кораблями на рейде, для чего у нее была солидных размеров подзорная труба на штативе. Геральт скорее не разделял ее увлечения морем и тем, что по нему плавает, но любил составлять ей компанию на террасе. Садился близко, сразу за ней, лицом почти касаясь ее рыжих локонов, наслаждаясь запахом фрезии и абрикоса.
– Вон тот галеон, что бросает якорь, взгляни, – показывала Коралл. – На флаге синий крест, это «Гордость Цинтры», наверняка маршрутом на Ковир. А вон та когга – это «Алке» из Цидариса, скорее всего грузится кожами. А там «Тетида», здешний грузовой хольк, вместимость двести ластов – шесть тысяч бушелей по-сухопутному, каботажный, ходит между Кераком и Настрогом. А там, глянь, как раз входит на рейд новиградская шхуна, «Пандора Парви», прекрасный, прекрасный корабль. Взгляни в окуляр. Увидишь…
– Я и без подзорной трубы вижу. Я же мутант.
– А, действительно. Я забыла. О, а вон там галера, это «Фуксия», тридцать два весла, может взять на борт четыреста ластов груза. А тот стройный трехмачтовый галеон – это «Вертиго», пришел из Лан Эксетера. А дальше, с бордовым флагом, это реданийский галеон «Альбатрос», три мачты, сто двадцать футов от форштевня до ахтерштевня… А вон там, смотри, смотри, ставит паруса и выходит в море почтовый