Липовый цвет. Анна Рыжак
но подробности не стал рассказывать. Послушник потянулся к своей кружке, попробовал и довольно кивнул. – Ну вот. Немного остыла.
На поверхности ухи расходились аппетитные жирные круги. Душистая, пахнущая костром, приправленная лучком и перцем, она была не хуже, чем песни под гитару на пустынном берегу сибирской реки. Владимир сидел рядом со мной на чурке и время от времени предлагал мне отпить из кружки. Дожевывая картофель, что скатился на дно металлической кружки, я попросил добавки. Владимир довольно улыбнулся.
Послушник вдруг спохватился и таки пошевелил в золе дымящейся палкой. Выкатил из-под тлеющих дров обуглившиеся картошки. Обжигаясь, дуя на пальцы, он разломил одну и остудил для меня, а сам принялся за другую. Какой же вкусной и пахучей она оказалась! Посыпанная крупной солью, вприкуску с серым хлебом на закваске, что остался от ужина у отца Серафима.
– На свежем воздухе всегда вкуснее, – заметил Владимир, подбрасывая ветки, чтобы развести огонь снова.
– Часто выбираешься сюда?
– Бывает. Иногда с Витой приходим. Но она с ночевкой никогда не остается. Предпочитает спать дома, потому что ей в любое время могут позвонить с фермы, если какое-то животное заболеет. Поставить укол или роды принять у коровы. Подскакивает хоть в час ночи, хоть в пять утра и сразу туда. Хотя спит она очень плохо, бессонница постоянно мучает.
– И Вита сама всем этим занимается? – мало сказать, что я был поражен. Пожалуй, я был обескуражен.
– Ну да. Например, если ветеринар в отъезде… Короче, она может сама заменить любого сотрудника, и доярку, и скотника…
– Верится с трудом.
– Почему?
– Там, где я жил до этого, девушки обычно были либо блогерами, либо моделями, либо фотографами…
– Ну да. Витка у нас молодец! Разбирается во всех этих бумагах, цифрах. Да и вообще без дела не сидит. Уважаю ее!
Владимир снова поил меня из кружки, а потом продолжил играть какую-то песню, которую я не знал. И еще одну. Было уже далеко за полночь.
Сытый и уставший от впечатлений, я зевнул. Владимир бросил на меня быстрый взгляд.
– Положить тебя спать? – Он отложил в сторону гитару.
– Было бы неплохо.
Послушник отцепил ремни, что удерживали меня в кресле, и, пыхтя, затащил меня в палатку.
– Зачем ты это делаешь? – спросил я его, когда он застегивал молнию на спальном мешке.
– Что именно? – Владимир непонимающе уставился на меня.
– Так… заботишься обо мне.
– А как по-другому? – он пожал плечами. – Жизнь так коротка… За это время надо хоть немного побыть человеком. Особенно такому грешнику, как я.
– Ты не похож на грешника, Владимир, – мне стало смешно.
– Ты меня совсем не знаешь, – он отвернулся и начал аккуратно складывать плед, будто хотел хоть чем-нибудь занять руки. – Однажды я нарушил одну из основных заповедей и теперь страдаю. Эта боль сжирает меня изнутри. Впрочем, неважно… Я еще немного посижу у огня и тоже лягу. А ты спи, Матвей. Спокойного сна, – он похлопал меня по груди,