Случай в дождь. Нина Лаптева
– кто он вообще такой, чтобы решать за неё? – но промолчала. После холодной улицы кофе казался спасением, и она не стала спорить, хотя внутри всё ещё ворчала на его самоуверенность. Пока бариста возилась за стойкой, звеня чашками и шипя кофе-машиной, Алина посмотрела на него внимательнее: мокрые волосы падали на лоб, чуть завиваясь на концах от воды, глаза светились теплом, несмотря на лёгкую усталость в них, а улыбка была лёгкой, почти мальчишеской, хотя лёгкая щетина на подбородке выдавала, что он старше, чем кажется на первый взгляд – лет тридцать, может, чуть больше. Он поставил камеру на стол, протёр объектив рукавом своей куртки, будто это был ритуал, и вдруг навёл её на Алину. Щёлк.
– Я не фотогеничная, – сказала она, морщась от вспышки и отводя взгляд к окну, где дождь всё ещё стучал.
– Красивая, – ответил он спокойно, глядя на экран камеры с лёгким прищуром, как будто оценивал не только фото, но и её саму. – У тебя глаза зелёные, как мох после дождя. Классный цвет, знаешь, такой живой, даже когда ты злишься или устала.
Алина отвернулась к окну, чувствуя, как щёки предательски теплеют, и сжала руки в кулаки под столом, чтобы скрыть смущение, которое она ненавидела в себе. Дождь барабанил по стёклам, размывая огни машин в цветные пятна, и этот ритм почему-то успокаивал её, несмотря на всё, что случилось за день. Ей было неловко сидеть тут с каким-то парнем, который, скорее всего, просто развлекается, спасая случайных прохожих от дождя, но уходить не хотелось – тепло кофейни, запах корицы и его голос держали её, как якорь в бурю, которая бушевала внутри.
– Ты всегда так знакомишься? – спросила она, скрестив руки на груди и глядя на него с лёгким вызовом, чтобы вернуть себе контроль.
– Только с теми, кто наступает мне на ноги, – усмехнулся он, отпивая кофе из своей чашки и глядя на неё поверх края. – А ты всегда такая колючая, или это дождь виноват? Или твой день?
– Только когда день паршивый, – призналась она, расслабляясь против воли, и взяла свой латте. Пена была густой, с лёгким узором в виде листика, и тепло чашки приятно обожгло её замёрзшие пальцы.
Они говорили недолго – о погоде, о том, как он любит снимать дождь, потому что он «честный, не прячет ничего, показывает всё как есть», о её дне, который развалился на куски после утреннего провала. Алина рассказала, как клиент тыкал в её слайды, как шеф смотрел на неё, как на неудачницу, и как она потом сидела в туалете офиса, глядя в зеркало и пытаясь не расплакаться от унижения. Она не понимала, почему говорит это всё ему, незнакомцу, но слова лились сами, как будто кто-то открыл кран. Максим слушал, кивая, подперев подбородок рукой, и даже рассмешил её историей про собаку, которую он снимал в луже – лохматый пёс прыгнул на него, залив грязью с ног до головы, а хозяин только смеялся, пока Максим отряхивался. Когда кофе закончился, чашки остались пустыми на столе, а бариста начала протирать стойку громче, намекая, что пора уходить, они вышли под дождь. Он пожелал ей не промокнуть, задержав взгляд на