Блогер, чао!. Михаил Юрьевич Белозеров
не вышел, мы сами удивлены, – пожала тиковыми плечами секретарша, всеми фибрами души презирая не только его фамильный утячий нос и простецкий школьный чубчик, но и раскосые азиатские глазки заодно, ибо любила широкоплечих и длинноногих мужчин типа актёра Дюжева.
Мирон Прибавкин неожиданно для себя покраснел, ему было стыдно за свою непрезентабельную внешность, которую подарили ему родители и которую не мог исправить даже строгий мундир. И чтобы скрыть конфуз, с металлическими нотками в голосе спросил:
– А кто ещё «мы»?
Мирон Прибавкин умел в нужных ситуациях напускать на себя официальный вид. Обычно это действовало безотказно, как лязг затвора АК.
– Наша бухгалтер, пожалуйте, – секретарша с тиковыми плечами сделала вид, что ничего не поняла, и показала на дверь направо.
Ага, злодейски решил Павел Крахоборов, сейчас я разворошу ваше осиное гнездо, имея в виду, что ларчик просто открывается для таких маститых следователей, как он.
Но бухгалтер, Вероника Иридиевна, к его удивлению, оказалась женщиной в возрасте увядания: чрезвычайно созревший вдовий горбик, поджатые губы, степенная и в высшей мере флегматичная от природы вещей. Умиротворённость просто-таки проистекало от неё и от её вязания сиреневой женской кофты. Спицы так и мелькали, и завораживали взгляд.
Она предложила присесть, чай или кофе на выбор, и Мирон Прибавкин, который остался без обеда, с удовольствием употребил три огромных жёлтые чашки крепчайшего чая, закусив его домашним печеньем. Во время этой приятной манипуляции он услышал следующее.
– Дела фирмы «Барс и Марго» идут как нельзя лучше. Мы на подъёме, – уверила его Вероника Иридиевна. – Мы легко пережили коронавирус за счёт подписчиков и выбывших конкурентов! На наше счастье, их число у нас увеличилось на пятнадцать процентов. Да! – сделал она, делая мягкую, но многозначительную паузу. – Мы даже не успеваем переварить необходимые объемы информации, чтобы разместить всю предлагаемую нам рекламу. К нам очередь на два года вперёд. Я даже скажу вам больше, наша арендная плата упала на десять процентов. Народа-то нет, он ещё сомневается в коронавирусе.
– За счёт чего такой ажиотаж? – удивился Мирон Прибавкин, с удовольствием лакомясь дивным домашним печеньем с запахом корицы.
Его жена Зинка с кошачьими коготками ничего такого не пекла, а делала извращенные драники на воде, в которые совала что ни попадя, так что Мирон Прибавкин порой давился с отвращением, но противоречить боялся из-за скандалов и скалки, которая всегда была у неё под рукой.
– А у нас подписчиком почти три с половиной миллионов! – со значением посмотрела на него Вероника Иридиевна. – Самсон Капитонович очень много сил прикладывает! – и она важно подняла палец. – Три с половиной! – словно молилась на эту цифру. – Это не фунт изюма!
– Так уж много? – хитро поинтересовался Мирон Прибавкин.
Во время разговора он безуспешно искал хоть малейшую зацепочку, чтобы тут же раскрыть преступление, и бежать за орденом на арест, но не