Блогер, чао!. Михаил Юрьевич Белозеров
показалось, что по жизни Галина Сорокопудская вершительница судеб – тонкая, снисходительная и величественная, как раз такая, какую он искал по жизни, но тотчас с ужасом пожалел о скоропалительных выводах.
– Хм!.. – гневно выпучила прекрасные серые глаза Галина Сорокопудская. – У нас пятикомнатная квартира в Театральном доме, что на Поварской! – И с превосходством слона над мышью начала перечислять, демонстративно загибая длинные пальцы с божественным розовым маникюром и скромным бирюзовым колечком. – Две на Котельнической набережной, – рассуждала она, – и одна в комплексе «Матч Пойнт» на двадцать восьмом этаже, та, что на восток! Одна в Лаврушинском переулке с видом на Кремль. А ещё мы приглядели в Москве-Сити два этажа под офис!..
Она не сочла нужным сообщить, что в Мармарисе они имеют элитную виллу с морским бассейном в шаговой доступности от Эгейского моря. К делу это не относилось; как, впрочем, и об инвестициях в «Крым, СРыМ и медные трубы ТМК», и ещё по мелочи кое-куда и кое-зачем, разве всё упомнишь? А обо всём, что она перечислила, всё равно выяснят. Галина Сорокопудская была умна и расчётлива.
И Мирон Прибавкин почувствовал, что уменьшается не только в душе, но и в росте, и в объёме и вообще, исчезает куда-то за горизонт из пространства служебной конуры.
– Зачем же так много?.. – искренне расстроился он, потому что скромно, как муравей, ютился с семьёй в двушке, справа, в «Рассказовке», что на Боровском шоссе, и добирался до работы в лучшем случае часа полтора с тремя пересадками.
Он уже сообразил, что во время летних отпусков, когда начальство разбежалось, несмотря на гадскую-прегадскую пандемию, по югам и заграницам, а его оставили отдуваться, ему и попало, ну, о-очень крупное дело. Как правило, такие дела забирало начальство наверху, чтобы снять моржу. В тревожном предчувствии своего звездного часа он завозился в кресле тощим задом.
– Затем… – словно неразумному дитяти, объяснила она, томно прикрывая васильковые глазки, как волшебным абажуром, – что нынче хранить деньги в банке глупо!
– Ах… да… да… я что-то об этом уже слышал, – снова сконфузился Мирон Прибавкин, у которого на банковском счёту осталось разве что сорок восемь рублей, которые он никак не мог снять, и потрогал себя, бедного, за нос, который ко всем прочим неудачам в жизни имел ещё и форму утиного клюва.
Скромная зарплата следователя первого класса каждого двадцать пятого числа лежала у него на счету ровно до того самого момента, как он успевал перебежать в сквер, рядом с которым возвышался «Русский стандарт», и засунуть карточку в банкомат, чтобы набрать пин-код. Поэтому-то и по многим другим причинам Мирон Прибавкин страдал комплексом неполноценности и всегда исследовал свой никчёмный нос, когда падал духом. А ещё приглаживал кроткий чубчик, которому не изменял со школьных времён.
Галина Сорокопудская вскинула на него огромные серые-пресерые глаза убийцы мужских сердец, и у Мирона Прибавкина пропало не только всякое желание спорить, но и голос, и слух,