Кроник. Даниял Кантемиров
от меня, а не от постороннего человека.
Милана сказала, что отдаст машину мистеру Хайду. Договорились с ней встретиться ночью возле пляжа. Дома на кухне мама готовила лазанью, она попросили помыть руки, и садиться ужинать. Я не знал, с чего начать разговор, и, ковыряясь вилкой в тарелке, стал обдумывать свои слова. Вспомнил, как раньше мы обедали всей семьёй, и всё казалось простым и понятным.
– Мама, – наконец прервал я молчание. Она подняла взгляд, её лицо выражало одновременно заботу и ожидание, – нужно поговорить.
В воздухе повисло напряжение, и только тихое шипение лазаньи в духовке нарушало эту тишину.
– Что случилось, дорогой?
Я не хотел, чтобы она разозлилась или заплакала. Мама всегда была такой сильной, но в тот момент она выглядела хрупкой, как никогда. Лёгким движением я отложил вилку в сторону, собирая все свои мысли в единое целое.
– Наш «безукоризненный» папа, как бы это резко и грубо ни звучало, изменяет тебе с другими девушками!
С какой болью я говорил это маме, но с большим удовольствием хотел подпортить жизнь отцу.
– С чего ты так решил? – Лицо мамы опечалилось, но не казалось удивлённым.
– Видел.
– Возможно, это его коллеги по работе. Ты же знаешь, папа много работает.
Мне не нравится, что-то мама так спокойно к этому относится.
– Конечно, книгу, наверное, с ней в отеле читал о Фрейде. Мам, он тебе действительно изменяет! Решил сказать тебе, хоть мне и неловко говорить об этом.
– Милый, я понимаю, для тебя это будет звучать странно, но я всё об этом знаю. Сейчас тебе трудно всё понять, но постарайся принять как данность: твой папа нас обеспечивает, он о нас заботится, это жизнь, а в жизни приходится со многим мириться, как бы горько это ни звучало, но я люблю его.
Поднимите меня, кажется, я проваливаюсь в бездну. Всё идёт кругом, в моём мозге нейроны сталкивались с протонами, и я медленно курю в стороне, моя нирвана выходит за пределы человеческой сущности и преобразовывалась в сансару.
Челюсть недвусмысленно отвисла до пола, глаза мои расширились, брови и лоб были подняты вверх. Это не просто шок, я испытывал нечто другое, смешанное чувство гадливости и отвращения.
В маме проявилась та самая фальшивая улыбка, которую я часто наблюдал, она сдерживала слёзы и не проронила ни одну. Теперь я понимаю, почему её так часто ломало изнутри. Бизнес был не основной причиной, папа сыграл в этом большую роль.
После слов мамы я больше ничего не сказал и поднялся к себе наверх. Я лежал и смотрел в потолок, пытаясь переварить все свои мысли.
Дождавшись ночи, когда родители заснут, я так же медленно выходя из комнаты, тихим шагом спустился вниз. Взял свой велосипед и поехал к пляжу, как и договаривались с Миланой. Состояние моё было совсем не ахти. Мне до сих пор видится этот спокойный вид мамы, как будто ничего не произошло. Любовь – это что? Наркотик такой?