Трамвай отчаяния 2: Пассажир без возврата. Алексей Небоходов
шаг к двери, не оборачиваясь и не задерживаясь. Всё уже случилось. Всё уже осталось позади.
Она вышла из комнаты так, словно ничего не произошло.
Обычная проститутка, работавшая здесь уже не первый год, сидела за узким односторонним стеклом, встроенным в стену, наблюдая за происходящим. Это окно предназначалось для контроля и наблюдения, но ей редко выпадала возможность видеть нечто действительно пугающее. Она лениво проводила пальцами по поверхности маленького столика, не ожидая ничего необычного. До этого момента всё шло как и прежде: та же атмосфера, тот же ритм ночи, когда тела сплетаются в тени, а за стеклом остаются лишь те, кто здесь для наблюдения, кто не участвует, а лишь смотрит. Она давно привыкла к этому, давно знала, что не все сцены одинаково чувственны или безобидны, но сейчас что—то с самого начала казалось ей неправильным.
Внимание её привлекли едва уловимые странности. Мгновения, которые должны были скользить привычно, но вдруг оказывались натянутыми, будто ткань пространства искривилась. Пятаков двигался так, как двигались все – неторопливо, расслабленно, с той уверенностью человека, который знает, что может взять, что хочет, но вдруг что—то изменилось. Пространство в номере стало иным. Не сразу, не резко, а будто бы незаметно, между взглядами, между морганиями.
Её глаза остановились на коллеге. Что—то в её движениях… едва ощутимо, но разительно отличалось от привычного. Неуловимое ощущение, что её тело подчиняется не совсем тем же законам, что и остальной мир. Она двигалась с прежней уверенностью, но теперь в этом было нечто неправильное. Тень улыбки на её лице… нет, не улыбки. Улыбка – это нечто человеческое, а то, что застыло на её губах, было пустым жестом, пародией на выражение эмоций.
Проститутка за стеклом подалась вперёд, едва слышно вдохнув. Она не сразу поняла, что именно её так пугает, но всё внутри уже сжималось в тугой, ледяной ком.
А затем это случилось.
Она не видела самого исчезновения. Видела только то, что происходило сразу после. Постель ещё сохраняла отпечаток его тела, но его самого уже не было. Как если бы он растворился в воздухе, превратившись в ничто, в пустоту, в тёмную воронку, которую она не могла объяснить. Она смотрела на это, и всё внутри неё кричало, умоляло отвернуться, перестать видеть, забыть.
Но она не могла.
Коллега в номере встала, медленно, тем же безупречным, пугающе спокойным движением. Словно то, что только что произошло, было чем—то обыденным, ничем не выбивающимся из течения ночи. Проститутка за стеклом прижала ладонь к губам, пытаясь не закричать. Глаза расширились, зрачки её дрожали, теряя способность фокусироваться.
А та просто подошла к зеркалу, посмотрела на себя, коснулась волос, чуть поправляя их пальцами. Медленно накинула халат, затянула пояс – все движения были такими, какими должны быть, но теперь в них не было человека. И когда она шагнула к двери, не оглядываясь, не замедляясь, не показывая даже тени беспокойства, женщина за стеклом