Тени коротких жизней. Виктор Климов
потрохами добытой дичи. Поутру он наловит крупной рыбы и торжественно, наполненный добрыми чувствами, вернётся домой к ожидавшим его обыденным делам.
Они вышли на очередное межгорное плато. И тогда Афанасий обнаружил на его теле две длинные резаные глубокие раны. Глубокие чёрные полосы от гусениц вездехода выбрасывали свои хищные следы из-за плавного поворота предгорий и уходили в глубь долины, куда направлялся Афанасий. У Афанасия на душе сделалось холодно и больно.
Он настороженно подходил к бороздам, заранее сознавая, что на ближнем расстоянии увидит картину разрушения живого более зримо. Так и было на самом деле. Оставленные техникой следы были двойного направления: в долину и обратно.
Водитель, было заметно, пытался обратный путь выполнить по ранее проложенному следу. Удавалось ему это не всегда. И оттого разрушительный след становился только шире и глубже. Теперь на этом направлении строго контрастировала и показывала себя изобилующая красками природа и другая, разрушенная, попавшая под гусеничный ход бездушной машины.
В глубоких следах просматривалась измолоченная и разрушенная корневая система растений, попавших под ход машины. Восстановить себя за короткое время у покрова мха и другой поросли не будет возможности. В искусственных траншеях скопилась вода. Невостребованная, она ранила и заглушала рост всего, что располагалось внутри следа.
Приглядевшись, Афанасий дополнительно обнаружил след протектора. «Значит, для обустройства полевого лагеря тащили на прицепе жилой вагон, не надеясь обрести жильё старого стойбища. А может, просто не пожелали воспользоваться такой возможностью. Кто это, метеорологи или геологи? Первые – еще куда ни шло. Обоснуются и будут указывать лётчикам и военным людям прогнозы погоды. А вот если геологи…»
За этими людьми, знал Афанасий, всегда приходят тяжёлые машины и начинают с необъяснимым упорством уродовать эту прекрасную землю. Афанасий глубоко вздохнул. Ульяс внимательно наблюдал за хозяином, который перестал петь и, склонившись, рассматривал глубокие раны на теле лощины.
Афанасий оказался прав. В конце разрушительного следа, на поляне, дугой примыкавшей к краю леса и берегу речки, стоял просторный жилой вагончик на резиновом ходу. Ещё задолго до приближения Афанасия с Ульясом стала облаивать собака, бегавшая на привязи вокруг вагончика. Ульяс внимательно посмотрел на хозяина. Афанасий достал из кармана бечевку, пристегнул Ульяса за ошейник, а конец бечёвки накинул петлёй на кисть руки. Для надежности. Пёс полностью доверился хозяину.
И уже когда Афанасий и собака почти дошли до вагончика, а охранная собака, обнаружив смелость пришедших и проигрышное своё положение от привязи, скрылась в скромной будке, только тогда из вагона не спеша вышел мужчина. Он приложил ладонь ко лбу, хоронясь от лучей позднего солнца, и, рассмотрев, поправив спортивную куртку на плечах, направился навстречу.
– Надо же, не ошибся! – удивлялся мужчина. –