Томас Невинсон. Хавьер Мариас
задумал и исполнил теракт, царили восторг и упоение, но не было и намека на муки совести. Ни малейшего намека, по его мнению.
– Зато им удалось посеять ужас, что всегда и является главной целью.
– Да, люди чувствуют ужас. Ну и что дальше? Это ведь ни на шаг не продвигает дело террористов вперед. И вы, и они до сих пор остаетесь в той же точке – за десять лет ничего не переменилось. По существу ничего, ты согласен? Ничего, достойного анналов истории. Погибшие в тот день так и остаются погибшими, а их убийцы гниют в тюрьме. Те, кого поймали, хочу я сказать. И во время суда они раскаяния не выразили. Насколько мне известно, в тюрьмах члены ЭТА отмечают сидром и шампанским каждый очередной теракт, совершенный их соратниками, гуляющими на свободе.
– А тех, кто устроил теракт в “Гиперкоре”, судили? Что‐то у меня в памяти это не отложилось. Когда?
– В восемьдесят девятом.
– Я тогда еще считался покойником и был далеко отсюда. И чем кончилось дело?
– Были осуждены фактические исполнители, их вдохновитель, а также тогдашний лидер ЭТА Санти Потрос[14], если я не путаю имя. Каждому дали почти по восемьсот лет тюрьмы, но ты ведь знаешь, сколько они отсидят на самом деле. Подожди, тут у меня есть кое‐что еще. – Он достал из кармана пальто сложенный пополам листок и протянул мне: – Читай сам, я не сумею как следует произнести эти баскские имена.
Я увидел три имени, напечатанные на машинке, и, возможно, напечатал их тот самый Хорхе: Рафаэль Кариде, Доминго Троитиньо и Хосефа Эрнага. Последнее имя меня слегка удивило, хотя среди террористов женщины встречались нередко и порой даже занимали в организации ответственные посты. Так было и в Испании, и в Северной Ирландии, и в прочих местах (самому мне пришлось мимоходом иметь дело со знаменитой Долорс Прайс[15] – уже после ее выхода на свободу). Были они в Италии и Германии, не говоря уж про Советский Союз, Латинскую Америку и Ближний Восток, включая, само собой, Израиль, и повсюду отличались особой жестокостью. Служили женщины и в наших рядах, хотя мы были не террористами, а бичом для них или, лучше сказать, крепостной стеной и щитом от террора, потому что инициатива всегда исходила с той стороны.
– Хосефа Эрнага? Между прочим, только у нее одной баскская фамилия. Троитиньо – галисиец, да и Кариде, думаю, тоже. Неужели в такой теракт была замешана женщина?
В любом случае не хотелось в это верить, учитывая беспримерную жестокость операции. Я, как уже говорил, был воспитан в старых традициях, а хоть какой‐нибудь след от внушенного нам в детстве остается на всю жизнь. Да, я и сам сталкивался с тем, что женщины были причастны к жутким делам, но в первую очередь на стадии их подготовки и организации. И женщины, по моим наблюдениям, чаще чувствовали сомнения, или действовали осмотрительнее, или заранее испытывали угрызения совести и то, что прежде называлось “смешанными чувствами”. Некоторые из них шли до конца скорее потому, что были беззаветно преданы своим