Проклятый эксперимент. Бонна. Вера Чиркова
урагана. А на одном кустике, на самом виду, висел платочек хозяйки, и в нем ее брачный браслет. Еще была маленькая записка, но хозяин никому не дал ее прочесть.
– Спасибо, Устина, – кротко поблагодарила донна и поднялась с места. – А теперь иди отдыхать. Сначала Карик поспит возле меня… Берт, отнеси тихонько корзину в кресло, я подвинула его к кровати.
Под утро пришлось топить поставленную кузнецом печуру, так как у младенца разболелся животик, и Лиарена, посовещавшись с няней, решила сделать новый отвар.
– Наверное, молоко ему жирновато, – задумчиво вздыхала она, бродя с ребенком на руках вокруг стола. – Мы же не знаем, насколько они разводили.
– А может, просто привык к маковому отвару, – осторожно предположила Устина и подложила дров. – Когда пьешь отвар, ни боли, ни неудобства не испытываешь… а теперь он все чувствует. Ой, я забыла сказать – вечером, когда вы уже спали, слуги принесли несколько корзин с детскими вещами. Все новенькое и уложенное в мешочки с лавандой. А развернутое отдали прачкам, чтобы переполоскали. И еще… Они нашли там целый сундук серебряных вещей… посуда, подсвечники, столовые приборы… и даже старинный стульчак для младенцев. К нему положены бархатные подстилки, их сейчас тоже стирают. А стульчак, кувшины и тазики принесли нам. Пока можно застилать его свернутой пеленкой и ставить неподалеку от печи, чтобы не остывал.
– Это замечательно, покажи мне его, – обрадовалась донна, рассматривая устойчивый стульчик на изящных гнутых ножках. – Вот это? Очень удобная вещица. Вот сейчас и опробуем, как напоим Карика отваром.
Стульчак и в самом деле оказался очень удобен, малыш, как в люльке, полулежал на сильно откинутой назад вогнутой спинке, а его ножки покоились на застеленной пеленкой подножке. Пока донна с няней дружно уговаривали воспитанника опробовать это приспособление, проснулся Берт. Вышел из своей комнатки, посмотрел на возящихся с малышом женщин и поставил на печурку чайник:
– Пойду схожу за пирожками… Раз уж все так рано встали, то можно перекусить. Мне дорина Майрена велела присматривать, чтобы вы не забывали кушать.
– А вот лгать нехорошо, – фыркнула донна. – Откуда бы матушка знала, что я соглашусь тебя оставить?
– Так она же мне и приказала, – лукаво ухмыляясь, неожиданно признался возница. – И даже письмо дала – на крайний случай, если вы не поверите.
– Письмо отдай… а не поверить такому мошеннику очень трудно, – улыбнулась донна. – Но в последний раз прошу, не поминай при хозяине Дили. Не люблю, когда человека за живое задевают, хотя сама сестру не сужу и никому другому не позволю. Не верю я, что она поступила бы так, будь у нее другой выход.
Ровные, некрупные, как бисеринки, буковки, нанизанные в недлинные фразы, были узнаваемы, как вкус пирогов с орехами, коронное праздничное печево матушки. На глаза