Черная кровь войны. Ингвар Эйферзухт
картошку с зеленым лучком, порезал черного хлеба и приготовил бутерброды с сосьвинской селедкой. Говорят, товарищ Сталин в знак уважения ежегодно Черчиллю отправлял бочку сосьвинской селедки и бочонок армянского коньяка. Так, что ужин у нас получился президентского уровня.
– Ребята, давайте быстрее, я чуть слюной не захлебнулся, – в нетерпении приплясывал Витек.
Харитон полез в свою сумку и вытащил литровую банку самогонки. Так и знал, что не забудет. Ну да ладно, по триста грамм, это не пьянка. Для аппетита и за удачное начало можно и выпить. Я разлил по граненым стаканам чистую, как слеза комсомолки, самогонку.
– Вздрогнули, ребята! – и чокнувшись, опрокинул ее внутрь.
Ребята теряться не стали и выпив бодро застучали ложками по мискам. Насытившись, начали вести неторопливые разговоры, потравили анекдоты. Витька знал их просто сумасшедшее количество, мы ржали как кони. Обсудили, как будем выбираться с почти шестью тоннами лишнего груза, но решили не заморачиваться и решать вопросы по мере их поступления. Все равно, путь отсюда один и нужно выбираться прежним путем. Сдавать металл решили в городе Пыть-Яхе, он рядом с железнодорожной станцией и там открыто множество пунктов по приему цветного метала. Народ активно распродает наследство великой родины. Кто-то гонит нефть, газ и удобрения за рубеж, кто-то танки и корабли на швейные иглы в металлолом пускает, а некоторые провода с высоковольтных линий режут и скручивают цветмет, где только могут.
Мы таких деятелей пару раз ловили и били. А тут сами докатились до такого. Утешало, что берем не чужое и абсолютно никому не нужное. Потихоньку разговоры стали стихать и далеко за полночь мы расползлись каждый по своему углу. Вагончик за это время успел протопиться и просохнуть, так что ночевать было комфортно. А погода за окнами начинала портиться, зарядил мокрый снег, судя по всему, пошел лед на Оби. Стремительно холодало.
Утро началось настолько весело, что чуть не обмочил штаны. Я посмотрел бы на вас, когда выйдя из вагончика по малой нужде в пять утра, вы сталкиваетесь с медведем. Витек шкуры с перьями и потроха от уток выкинул рядом с вагончиком в десяти метрах от выхода. Я распахнув дверь вышел на свежий воздух и обомлел. И не от покрывшего за ночь всю землю снега. В мусорке ковырялся худой и облезлый медведь.
Какие только мысли не пролетели в моей голове за долю секунды. И то, что можно его напугать, подняв руки заорать, и упасть на землю, и закрыть голову руками, и то, что в глаза ему смотреть нельзя. Вот только пока мозг лихорадочно думал, рука сняла ружье и патронташ с вбитого в косяк гвоздя и я ломая ногти выковыривал патроны с пулей и стремительно пихал в приемник. Хорошо, что я после охоты на лося всегда носил в патронташе патроны с пулей Бреннеке. Никогда не знаешь, когда они пригодятся. Вот и пригодились. Собственно я даже стрелять не собирался, до тех пор пока он с ревом не пошел на меня. Убегать от медведя бесполезно, к тому же я стоял в проходе и выхода для меня и ребят не было. Единственная мысль которая билась в голове, куда стрелять?