Да забудут имя моё. Дмитрий Староселец
стороной, то окажешься обречён так и не достигнуть чего-то значимого, но и вернуться уже будет невозможно, – вытянул он руки к костру, согревая их бледную плоть теплом. – Поэтому ты должен в точности для себя понять, что встанешь на путь, в котором, даже если и получишь привычные людям блага, то уже никогда не сможешь насладиться ими в полной мере. Не потому, что они станут иными. А лишь из-за того, что не будешь прежним ты. Это же касается и твоей работы, – указал он на мою лежавшую рядом суму, явно намекая на листы книги.
Я задумался, в то время как Корвус медленно снял капюшон, представив передо мной человека, с настолько обтянутым кожей черепом, что, казалось, закрой он глаза, запросто сошёл бы за покойника. А впалые глаза и полностью отсутствовавшие на голове и лице волосы только усиливали это ощущение. Он продолжил:
– И помни – цену придётся заплатить не раз.
Я сглотнул. Вот оно, по-настоящему действенное предостережение, которое Корвус хотел показать – это он сам. Я же про себя решался, всё думая: «Что именно ждёт там впереди? Готов ли я начать лезть в эту гору, вставшую передо мной, или же отступлю сейчас и более никогда не решусь туда подняться…».
Но мои мысли оказались прерваны. Прозвучал вопрос Корвуса:
– Так каков будет выбор? – всматривались в меня неотрывным взором огоньки зелёных глаз…
Часть вторая
По голубому полотну медленно плыли перистые облака – лёгкие, свободные странники, несомые напором всевластного ветра. Бесцельно летящие и не способные сопротивляться его силе, они всегда оставались ведомы и тем походили на кудряво-пушистых овец, повинующихся лишь воле пастуха. Он же без устали гнал их вперёд.
Я любил ту короткую возможность замедлить время, перестать спешить, прекращая то постоянное движение в будущее, которого нет. Будущее, что всегда оставалось лишь несбыточным миражом чертогов собственного разума. Небо же никогда не отказывало в возможности перенести меня в настоящий момент, выдернуть из бесконечного мира грёз, а закрепив внимание на здесь и сейчас, рождало в душе чувство потока, словно медленно растворяя в объятьях бесконечности. Время стиралось.
Но из глубин собственного ума по привычному обычаю пробился голос, нарушивший с таким трудом ухваченную гармонию. Он никогда не забывал напомнить о себе и непременно спешил донести мысль, про которую не хотелось вспоминать. Так и сейчас, явив себя, он сообщал мне, зачем же я здесь, подмечая, что сейчас не время наслаждаться всей красотой мира. Путь далёк, а выполнить взятые на себя обязанности необходимо.
В последний раз бросив взгляд на небесный пейзаж, я закрыл глаза, полный желания запечатлеть в недрах памяти каждую деталь открытого мне великолепия. Вырисовывая его, словно картину. Благо, воображение никогда не отказывало ни в красках, ни в яркости цветов, ни в разнообразности палитр.
Наконец, дело было сделано. Внимание вернулось на землю с внезапностью павшей кометы, что в миг обрушивается на земную твердь. Взору снова предстала необъятная