Эхо забвения. Виталий Королев
астывало в нём веками, словно чья-то чуждая воля вырвала его из обычного хода вещей и поместила в мир, где законы реальности перестают действовать.
Вокруг царила пугающая тишина, такая глубокая, что её отсутствие звуков резало слух. Ноги путника осторожно ступали по потрескавшимся плитам, оставляя слабые, едва слышимые отголоски шагов. В этой тишине даже эти звуки казались нарушением некого вселенского закона. Стены домов были покрыты странными письменами, их линии изгибались и плавились, когда взгляд задерживался слишком долго. Взглянув на одно из окон, он заметил, что его тёмная глубина не отражала ничего, кроме собственного взгляда, превращая его лицо в чужое и зловещее подобие самого себя.
Постепенно туман начал сгущаться, подводя его к центру города, где перед ним открылся древний монумент из чёрного, поглощающего свет камня. Он возвышался над площадью, как безмолвный свидетель тысячелетий, окутанный странным свечением, напоминающим угасающие звёзды на краю вселенной. Монумент был покрыт руноподобными символами, которые, казалось, жили своей жизнью, перемещаясь и перетекая друг в друга, как жидкость. Рядом, словно случайная деталь чужого замысла, стоял деревянный стол, покрытый толстым слоем пыли. На нём покоился том в тёмно-коричневом переплёте. Путник осторожно протянул руку к книге.
Едва коснувшись её поверхности, он ощутил, как вокруг изменилось само ощущение времени. Пространство стало вязким, воздух – густым, а его мысли потяжелели, словно каждая из них оказалась чужеродной. Листы книги зашуршали сами собой, раскрывая страницы, покрытые рисунками и текстами, что вызывали одновременно ужас и странное чувство узнавания. Он видел на этих страницах города, застывшие на краю пустоты, высокие фигуры, парящие в чёрном вакууме, и всполохи света, которые могли быть звёздами, но их блеск не несли тепла. Путник не мог оторвать взгляд от страниц, когда вдруг вокруг монумента возникла вибрация.
Камень начал трескаться, выбрасывая в воздух чёрный дым, густой, словно живая тьма. Его вибрация заполнила пространство, а символы на монументе ожили, излучая свет, который прожигал реальность. Улица, город, сами небеса стали таять и искривляться, как будто мир впадал в сон, где не существует границ между возможным и невозможным. Из монумента потянулись щупальца, извивающиеся, как разорванные линии пространства. Путник почувствовал, как его собственное тело становится частью этой тьмы, теряя форму и вес.
В момент, когда всё вокруг обратилось в хаос, его взгляд вновь упал на книгу. На последней странице, как вспышка, открылся символ, который он видел раньше – круг, окружённый семью острыми линиями, перекрещенными в безумной симметрии. Этот знак светился, словно огонь, выжигая его разум. В этот миг он понял, что знак – это не просто печать, а портал, врата в то, что находилось за пределами человеческого понимания. Город исчезал, будто никогда не существовал, а он, последний свидетель, чувствовал, как становится чем-то иным.
Когда всё стихло, он оказался один, посреди забытого пустыря, где не осталось ничего, кроме тишины и следа на его руке – того самого знака, который теперь пульсировал, напоминая о том, что он открыл и что никогда не сможет закрыть.
Глубина сна
Я всегда считал сны местом, где реальность и абсурдность пересекаются без противоречий. Казалось, именно здесь разум становится бессильным перед чудесами и кошмарами, порожденными подсознанием. Но никогда прежде я не подозревал, что этот зыбкий мир способен стать настолько реальным, что он вытеснит саму жизнь. Всё началось той ночью, которая должна была стать обычной, но стала чем-то совершенно иным.
Уже засыпая, я почувствовал странное покалывание где-то за пределами понимания. Будто тонкая нить протянулась ко мне из глубины неизвестного. Веки сомкнулись, и я оказался на гладкой дороге, которая простиралась в бесконечность. Её поверхность напоминала отполированный мрамор, но была на удивление тёплой, словно живой. Серое небо окружало всё пространство, лишённое горизонта, а воздух, плотный и влажный, висел неподвижно, как будто затаил дыхание. Дорога звала вперёд, и я подчинялся её зову, даже не пытаясь сопротивляться.
Вскоре впереди возникла арка, возвышающаяся в безмолвной грандиозности. Она казалась высеченной из одного монолита, чёрного, как звёздная бездна. Её поверхность была покрыта узорами, которые пульсировали в такт чему-то, что я не мог определить. Линии, извиваясь, будто жили собственной жизнью, вызывали странное чувство, будто я не смотрел на них, а они изучали меня. Я шагнул вперёд, и в тот же миг мир за аркой изменился.
Передо мной раскинулась земля, усеянная осколками зеркал, и каждый из них отражал не меня, а нечто чуждое. Лес с черными деревьями, корни которых поднимались из земли, словно щупальца, готовые схватить любого, кто приблизится; реки, в которых текла густая, чёрная, как смоль, жидкость; бездонные пропасти, уходящие в тьму. В этих отражениях мелькали фигуры, неуловимые, но явно живые. Я заметил один осколок, в котором отражалось нечто странно знакомое. Это было моё лицо, но изменённое. Глаза смотрели с пустотой, а черты были неестественно правильными, будто кто-то пытался имитировать меня. Я протянул руку к зеркалу, и в тот миг услышал звук – не голос,