Хромоногая правда. Страшная история для взрослых детей. Борис Георгиев
ты не знаешь. Никакая не посадка, настоящий лес. Заповедник. Ничего там не загажено, санаторские далеко в лес не ходят, потому что заблудиться недолго, а я…
– Что – ты?
Смотреть на сердитую Хромоножку Вовчику понравилось, симпатяга, и болтать с нею было легко.
– А я хожу. Я там дома.
Так и сказала. Не «я там как дома», а «я там дома».
– Раз ты там дома, зови в гости, – ляпнул Вовчик. Само собою как-то получилось.
– А пойдём, – пригласила Хромоножка, мигом оказавшись на ногах. Руку протянула, как будто не она хромонога, а Вовчик.
– Прямо сейчас?
– Не хочешь? Говорил, деваться некуда.
«А вот есть куда. Отец с ума будет сходить, куда я делся. Ничего, пусть», – подумал Вовчик и ответил.
– Хочу. Пойдём. Сейчас, оденусь только.
Он обнаружил, что может спокойно встать, не будучи при этом мишенью для глупых шуток, к тому же плавки на горячих досках почти высохли.
«Незаметно, чтоб Лилька хромала, – одеваясь подумал Вовчик. – Почему тогда хромоножка? В лесу она дома. Стрижена коротко, голова круглая, повадки кошачьи. Шея тонкая, лопатки торчат, глаза дикие. Кошка лесная. Кошка по имени Хромоножка. Может, поэтому прозвище? Да ну. Откуда тогда Игорь взял? Вид у него такой, как будто ни в жизнь, ни одной книжки. Может, Ольга выдумала? Кинуха шла по телеку, все смотрели. Фу-уф, наконец-то в штанах. На человека похож, а не на клоуна. Вовчик-братик. Хорошо, что Лилька не рыжая. И вообще…» Было Вовчику хорошо идти с Хромоножкой по сельской улочке. Взяла под руку без всякого смущения, будто не полчаса как познакомились, а с самого детства, и видно было – чихать ей, что глазеют бабульки. Ноль внимания на них. На небо поглядывала, но больше на Вовчика – искоса, и болтала как так и надо. Так и надо было Вовчику. Спросил же зачем-то про Игоря – получи: спортсмен, на два года старше, семнадцать ему, здесь на сборах в спортлагере, на том берегу. Гребец. Они тренируются ниже по течению, где русло шире и прямой участок. Байдарки и каноэ. Олька – местная, знает его не первый год.
Сказав про Ольгу, Лилька изучающе глянула, и тут же снова на небо, через плечо. Чего оглядывается? Вовчик проследил. Над рекою в июльской, подёрнутой молочными плёнками облаков синьке, как росчерк пера, большая чёрная птица.
– Скопа, – пояснила Хромоножка. – Сторож. За меня волнуется, куда это я и с кем.
Она помахала рукой, мол, всё в порядке.
– Всё равно ей оттуда не видно, – неуклюже отшутился Вовчик. Понятно, шутит Хромоножка, подсмеивается.
– Не ей, а ему. Ещё как видно, зрение у него прекрасное, рыбу оттуда видит в воде. Рыболов. Но ему сейчас не до меня, птенцы не оперились, надо их кормить и жену. Три клюва в гнезде, да ещё какие, десять рыб в день. Погоди, я ему скажу, что в лес иду и на реку не вернусь.
Серьёзно она говорила, без тени улыбки. Хотелось ей верить. Лжи Вовчик не любил, но разве это ложь? Фантазия. А может, и вправду там скопа-самец, у которого в гнезде двое голодных проглотов и жена. Если знать,