В городе 33"n". Елена Александровна Пономарева

      Что ж, пришло время раскрыть ужасную тайну. За буквой n кроется слово «несчастья». Да, да, вы правильно поняли, город так и называется: Тридцать Три Несчастья.

      Сначала город назывался…, назывался…. Возможно Замухранск, а быть может Счастливый. Собственно, какая разница, как он назывался сто или двести лет назад. Название его менялось несколько раз и со временем изменилось до неузнаваемости. Дошло до того, что произнести его вслух решались немногие. Никому не хотелось навлечь на себя неприятности. Хотя причину появившихся невесть откуда этих n не знал никто. Шли годы. Несчастья вошли в привычку. Жители города даже перестали акцентировать на них внимание, но положения города это не изменило. Здесь постоянно возникало что-то из ряда вон происходящее: то утечка газа, то нашествие крылатых кровопийц, то домотрясение. Или вот, радиоактивный дождь…

      Конечно, дачники сразу обратили внимание на поникшие кусты томатов и почерневшие огуречные плети. Они с оптимизмом бросились на спасение будущего урожая. Некоторым оптимистам удалось добиться определённого успеха. Но в целом и главном их усилия не принесли никаких мало-мальски приличных результатов.

      Только у известного в городе садовода-огородника Мичуринского томаты дали небывалый урожай. Мало того, что кусты буквально ломились от обилия плодов, так каждая помидорина вымахала размером с голову самого Мичуринского. А голова у него – о-го-го! а не голова. Всем головам голова!

      Нашлись люди, которые смекнули, что виновата в том радиация, и соответственно употреблять в пищу плоды размером с голову опасно для здоровья. Садовод-огородник только покрутил пальцем у виска, сказав, что люди они тёмные, ничего не понимают в современной агромелиорации, и трескал эти головы за милую душу. Уж как он там дальше жил-поживал, никто толком не знает. Хотя слухи ходили, что Мичуринский стал светиться как глубоководная рыба Мичман. И не ровен час встретишься с ним ночью в глухом переулке. Заикание или тик гарантированы, а то и чего похуже.

      Работники газовой компании тоже не остались в стороне и с особым тщанием проверили газовую магистраль. Перекопав весь город, они оставили его буквально в траншеях и воронках, словно после метеоритного дождя.

      И на борьбу с кровопийцами город вышел под девизом «Один за всех и все за одного!». Но увы, враг оказался не только кровожаден и коварен, но и численно превосходил замухранчан.

      Количество несчастий росло с каждым годом, с каждым месяцем, с каждым часом, с каждой минутой, давно перевалив за цифру тридцать три. Их стало столько, что обо всех в одной небольшой книге не расскажешь. Из коллекторов, срывая чугунные люки, вырывались вверх фонтаны бурой жидкости, причём одновременно в нескольких районах. Плавился асфальт, лишарилась земля –ходила ходуном так, что казалось будто она реально уходит из-под ног.

      В конце концов местные учёные списали происходящее на высокое залегание грунтовых вод, геомагнитную активность, отклонение земной оси и кучу всевозможных природных явлений.

      Нужно заметить, что временами случались и такие несчастья, которые назвать несчастьями язык не повернётся.

      Например, в квартире Матросовых, проживающих в доме № 13/7, что стоит как раз напротив Комбината газированных вод, из крана вылилось тридцать три ведра сладкого «Байкала». И надо же такому случиться, что в тот самый день семья всем составом собиралась в отпуск на озеро Байкал. Поездку, понятное дело, отложили, так как соседи снизу нажаловались куда надо. В общем, вырученные деньги с путёвок пришлось потратить на ремонт аж тридцати трёх квартир. Зато Матросовы, а с ними и жильцы почти целого подъезда выкупались в Байкале за здорово живёшь!

      Взрыв на макаронной фабрике, который случился аккурат на первое апреля, наделал много шума, о чём не преминули написать в газетах и рассказать по радио. Новости со скоростью звука долетели до соседнего города, где их поначалу приняли за первоапрельскую шутку.

      – Не надо ля-ля! – говорили одни. – Нас на мякине не проведёшь!

      – Именно ля-ля, ля-ля-ля! – поёт весь город на разные голоса. А, как говорят, на чужой