Слово вора. Владимир Колычев
почкам. И прямым ходом в штрафной изолятор.
К счастью, карцер оказался таким же образцово-показательным, как и карантинный барак. Шершавые стены выкрашены в серый цвет, от них веяло могильным холодом, но это же за кайф, когда в камере душно. Жестянка раковины почти новая, унитаз не загажен, лежак пристегивался к стене и опускался не на трубу, а на самую настоящую табуретку, вмурованную в пол, значит, завтра Паша сможет нормально сидеть. А сейчас он мог спать. До пяти утра. Подъем в штрафном изоляторе ранний.
Засыпая, он думал о Зойке. Проститутка она или нет, но обнимет он ее, когда вернется, как родную. Обнимет, уложит, покажет, как хотел ее все годы, проведенные в неволе. Потом они закурят, она спросит, как там в зоне, а он небрежно так ответит: да все путем, козлы жизни не давали, но так он разрулил с ними. Потому что не боится убивать. Потому что не пугают его тяготы и лишения карцерной жизни. Да пусть его поставят в кондей по колено в ледяную воду, он все равно не склонит голову перед козлами. И если будут убивать, умрет настоящим пацаном, а не каким-то гнойным парашником.
Утром его оставили без завтрака, а вместо обеда предложили разговор с замначальника оперчасти. Коренастый капитан с пышными усами и хлипкими бровями долго листал его дело, Паша молча наблюдал за ним. А куда ему спешить?
Опер вдруг замер, как будто заснул с открытыми глазами, наконец встряхнулся, резко посмотрел на Пашу.
– Чай будешь?
– Нет.
– С колбаской!
«Кум» открыл ящик стола, достал оттуда бутерброды. Хлеб, сыр, колбаса, все это пустило сок, промаслив бумагу, в которую они были завернуты. Выглядело аппетитно, а запах просто волшебный.
– Не хочу.
– Не хочешь или не можешь?
Опер поднялся, включил электрический чайник, выбросил из ситечка старую заварку, насыпал новую.
– За что меня закрыли?
– Как это за что?.. Ты человека чуть не убил!
– Не знаю ничего!
– Ты не знаешь, а люди видели. Свидетели против тебя есть, Страхов!
– Не знаю, не видел я никаких людей. Козлов видел, а какие из козлов свидетели?
– Умный, да?
– Нет, просто никого не трогал, спать спокойно лег, а козлы: поднимайся, давай, говно убирай.
– А кто говно за тобой убирать должен?
– Я должен. Но я не буду.
– Почему?
– Потому что не буду!.. Учиться пойду, а говно убирать нет.
– Учиться пойдешь?
– Ну да, школа у вас есть, а у меня всего шесть классов образования.
И средняя школа в колонии была, и производственное обучение, а Паша не прочь получить образование и профессию, воровской закон этого, в общем-то, не запрещает. Но работать он не станет, хоть убейте. И пусть в этом будет виноват Прохарь, который напрочь отбил у него охоту к общественно-полезному труду. Для начальства такой отмаз, конечно, не сгодится, но грузить их приверженностью к воровскому ходу глупо, зона-то красная, точно ломать начнут.
Впрочем, ломать Пашу все равно начали. Разговор ничем