Волшебники. Лев Гроссман
ее оживить, а она застряла посередине. Считает себя живой, но летать не может – слишком тяжелая. – Птичка слабо чирикнула, и Фогг, вздохнув, убрал ее в ящик. – Вылетит из окна и камнем в кусты. Ну-с, так. Если ты решишь учиться у нас, мы внушим твоим родителям небольшую иллюзию. О Брекбиллсе им, конечно, знать не положено; пусть думают, что тебя приняли в страшно престижный частный колледж – это, кстати, не так уж расходится с истиной. Это безболезненно, вполне эффективно и способствует родительской гордости. Смотри только сам не проговорись. Семестр начинается через две недели, так что выпускной класс в школе ты не закончишь. Впрочем, я слишком забегаю вперед: сначала ты должен поставить подпись.
Фогг выложил на стол рукописный документ внушительной толщины – прямо договор между двумя державами века так восемнадцатого.
– Пенни подписал еще вчера – для него экзамен закончился очень быстро. Что скажешь ты?
Вот и настал ключевой момент. Квентин взял у Фогга авторучку, толстую, как сигара. Неужели он так-таки все и бросит? Джеймса и Джулию, шансы поступить в нормальный колледж, выбрать нормальную профессию? Ради этой бредятины, этой ролевой костюмной игры?
Он посмотрел в окно. Фогг наблюдал за ним с полной невозмутимостью – куда, мол, ты денешься. Если декан как-то и волновался за исход дела, по нему это не было видно. Серебряная птичка, выбравшись из ящика, усердно билась головой о деревянную стенную панель.
И тут вдруг с Квентина свалился огромный груз. Как будто гранитный жернов, невидимый альбатрос, провисевший у него на шее всю жизнь, оторвался и без малейшего плеска ушел в пучину. Квентин чуть не взмыл к потолку на манер воздушного шарика. Его будут учить на мага – только подпись надо поставить. Какого черта он еще думает? Он всегда этого хотел и вот наконец прошел на ту сторону, сквозь зеркало, через кроличью норку. Стоит подписать, и профессия мага ему обеспечена – а кем, блин, он еще собирался стать в этой жизни?
– Хорошо, – спокойно произнес Квентин, – только с одним условием: я займу ту комнату прямо сейчас. Не возвращаясь домой.
Никто его и не заставлял. Из дому прислали кучу сумок и чемоданов: родители, как и обещал Фогг, почему-то не возражали против поступления их единственного ребенка посреди учебного года в некий таинственный колледж, о котором они никогда не слыхивали. Квентин рассовывал одежду и книги по шкафам и шкафчикам своей башенки, с глаз долой. Это была его прежняя жизнь, сброшенная им кожа, а вот нужная вещь – тетрадь, полученная от парамедички – пропала. Когда он наконец добрался до класса, где оставил в день экзамена свой рюкзак, его там не оказалось. Декан и дворецкий клялись, что в глаза не видели ни рюкзака, ни тетради.
Сидя на кровати среди аккуратно сложенных шмоток, он вспоминал Джеймса и Джулию. Один бог знает, что они о нем думают. Скучает ли Джулия без него, сознает ли, что сделала неправильный выбор? Надо бы как-то с ними связаться, вопрос только, что он им скажет. Что было бы, если бы Джеймс тоже взял свой конверт? Может,