Бутылка, законченная питьём. Пётр Ореховский
Но в эту зиму мне ничего не хотелось. У меня были соседи, с которыми я ходил в баню и выпивал водку по выходным. А во дворе меня всё время ждала взявшаяся откуда-то здоровая косматая собака, по виду – помесь немца с колли.
Иногда казалось, что вокруг меня вдруг появилась уйма народу.
Бывало, я вспоминал Таню. Это всегда поднимало волну тёплой горькой грусти. В феврале я собрался позвонить.
Я попал на её мужа, который дал новый номер её телефона. Не понимая, я набрал ничего не говорившие цифры. Трубку сняла Таня.
Оказалось, что произошло много событий. Осенью они с мужем развелись. В качестве признательности за отсутствие претензий он купил ей с дочерью однокомнатную квартиру. Но в ней зимой было очень холодно.
Холодно было и во всём этом далёком теперь сибирском городе. Не хватало газа, мазута, даже угля. Правда, не отключали свет, и огромной популярностью пользовались электроплитки. Таня радовалась, что уже февраль и основные холода позади. Лена у неё опять часто болела, а сейчас лежала в детской больнице.
Таня не спросила меня, зачем я звоню, но сказала, что рада меня слышать. Повинуясь какому-то неясному мне чувству, я стал звать их с Леной приехать ко мне. И она сказала, что если я их перевезу, то они поедут.
Странно, но у меня всегда были какие-то обязанности. Даже сейчас, когда я вёл вольную жизнь, переговоры о моём отъезде, подменах на лекциях и прочем отняли у меня почти неделю. Но и это осталось позади. И я снова позвонил Тане. И в ответ услышал, что Лена умерла. «Но от воспаления лёгких не умирают», – глупо сказал я. «Умирают», – сказала Таня.
Я перенёс свой отъезд на два дня и ушёл в холодное расчётливое пьянство. Жизнь научила меня понимать причинно-следственные связи. Я был одним из тех людей, из-за которых умерла Лена. У меня было множество оправданий, жаль только, что мне некому их было рассказать.
Я не представляю, как буду смотреть в глаза женщине, которая меня любит.
Водка не помогала, и я достал последний пакетик своей травы. Мне необходимо было дойти до состояния, когда в голове помещается не больше одной мысли. Оказалось, что это совсем не просто.
По приливу идиотского веселья я понимаю, что обкурился южной конопли. Через час это пройдёт; сейчас главное не выходить из дома и не предпринимать никаких действий. Я заставляю себя лечь, уставиться в потолок и пробую считать слонов. Вместо слонов вспоминается старый разговор с одним колоритным сибирским бухгалтером. «Изделие, законченное производством», – сказал он.
Любовь, законченная ребёнком.
Долги, законченные деньгами.
Бутылка, законченная питьём.
В конце концов, не так уж и смешно.
Я приехал в этот сибирский город спустя одиннадцать дней после смерти Лены. Таня не повела меня на кладбище, а сам я не просил её это сделать. За два дня я оформил документы об увольнении её из школы и забрал трудовую книжку, в которой оказалось всего три записи.
Всё время мне приходилось уворачиваться от множества её подруг, которые