Такие странные сны в стиле фьюжн. и другие «непристойные» рассказы. Сергей Корнев
на кухню, боясь хлопнуть на балконе чем-нибудь сослепу.
Сонечка вместе с ним тоже не спала полночи. Всматривалась грустным взором в голубоватые всполохи в тёмном коридоре и думала об Эдике. Так было одиноко и пусто без него. Так отчего-то стало жалко его. Почти как папу. И себя тоже стало жалко. Сонечка, не выдержав, немного поплакала и, порывисто схватив мобильник, отправила Эдику смс-ку: «Ты спишь?». Эдик не ответил. Тогда она встала, накинула на себя красный домашний халатик из обворожительно-нежного шёлка (аж мурашки пошли по коже!) и пошла плакать к папе.
Папа, грустный и осунувшийся, сидел в кресле, держа в одной руке бутылку пива, а в другой пульт от телевизора. Голубовато-мертвенные всполохи от экрана делали его тёмную, худощавую фигуру ещё более сентиментальной и трагической. Услышав скрип двери, он спохватился, будто пробудившись от тяжкого сна, и торопливо поставил бутылку пива за кресло.
– Папа, это я, – всхлипнув, успокоила его Сонечка. – Ты не спишь?
Он многозначительно и тяжело вздохнул.
– Нет, чё-то не спится…
Сонечка поправила расползающийся в разные стороны, сползающий с девически чётких форм в обворожительной шёлковой нежности халатик и покрепче затянула поясок. Так бы, конечно, и не страшно. Даже наоборот… В другой раз полезно иногда и «забыть» про поясок и про «поправить». А что? Женственно. Призывно. Сексуально. Но тут всё-таки папа…
– Тебе же завтра на работу…
– Мне, Сонь, и послезавтра на работу… и в субботу…
– А чё к маме не идёшь?..
Сонечка сиротливо присела на краешек дивана и подобрала под себя ножки, попутно одёрнув женственность, прикрыв ручками призывность и невинными глазками отпихнув от себя сексуальность. Папа, внимательно взглянув на неё, извлёк из-за кресла своё пиво и снова многозначительно вздохнул.
– Печень берегу. Нет уж… Я лучше и в воскресенье на работу схожу.
– Папочка, не переживай, – снова всхлипнула Сонечка. – Она и на меня обиделась…
Он запрокинул голову, влил в рот остатки пива, встал с кресла и подошёл к окну. На мгновение чуть приоткрыв шторку, как-то обречённо вернулся назад, по ходу погладив Сонечку по головке.
– Не плачь.
– Я не плачу.
– Плачешь.
– Нет.
– Да. Нет уж… Давай лучше спать. Успеешь наплакаться…
– Папочка, почему успею?
– Все успевают. Жизнь такая. Если всё во внимание брать, то ничего не делай, только плачь да плачь.
– Мама не очень-то любит плакать.
– Любит, Сонь, любит, – загадочно улыбнулся папа и резко поднялся с места. – Ладно, пойдём. Я курить, а ты спать.
Он пошёл на кухню, а Сонечка в свою комнату. Ей заметно полегчало. Ей стало даже спокойно и радостно. Потому что ей нравилось разговаривать с папой. Слушать его тихий, всегда немного утомлённый и такой добрый голос. Видеть его печальное, несколько затравленное,