Позывной: «Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина. Валерий Большаков
чтобы застопорить его пресмыкание на восток. Когда и там загорелось, спикировали на середину колонны.
Не повезло Сашке, ведомому, что шел слева – напоролся на пару снарядов и просыпался вниз, прямо на горевшие грузовики.
Командир эскадрильи подал сигнал на выход из атаки – несколько раз переложил самолет с крыла на крыло.
Потрепанная эскадрилья прекратила штурмовку, построилась в боевой порядок и легла на обратный курс. Шесть «И-16» догорали на земле…[16]
Пройдя над Новым Двором, Долгушин увидел, что по полю выложен крест: садиться нельзя. Да это и так ясно – воронка на воронке.
«Мессершмитты» появились снизу.
Быстро набирая высоту, «худые» набросились на толстолобых «ишачков». И закрутилось огненное колесо воздушного боя, складывались, перекрещивались в небе выхлопы моторов.
«И-16» Стоянова сошелся в лобовой атаке с «Мессером», вот только немец попался упертый, и вскоре два горящих истребителя уже неслись друг другу навстречу – никто не желал уступить.
Мгновение – и огненные шары столкнулись в воздухе, вспыхнув общим взрывом.
Долгушин кусал губы от ярости – Ишанов подбит, Чубук, Стоянов, Плющ!
«Мессершмитт» будто сам вплыл в рамку прицела, и Сергей до боли вдавил палец в гашетку. Всего два снаряда выпустили стволы.
Боезапас – йок, как говорит Марат Гияттулин.
«Мессер» шарахнулся в сторону, и ведомый мигом добавил оборотов двигателю, устремляясь за фашистом. С пятидесяти – семидесяти метров он прошил немецкий истребитель длинной очередью, почти переломив того пополам.
– Есть!
Сверху уходил в пике «худой», и Долгушин рванул за ним.
Высота резко падала: 1500… 1000… 800… 600 метров.
«Мессершмитт» выкрутился на «горку», взмыл вертикально вверх.
Глаза Сергея словно застлала темная ночь, но в следующую секунду он снова увидел противника. Врага! Гадину, которую надо раздавить!
Опять отвесное пикирование, дистанция быстро сокращалась: 400… 300… 200 метров, высота 800.
Немец рванул вверх, зависая на долгий миг – пулеметы застрочили, исполняя немузыкальный реквием. «Мессер» перевернулся через крыло и грохнулся на шоссейную дорогу, по которой ползли серые машины фрицев.
– Собаке – собачья смерть, – процедил Долгушин.
«Повторяем атаку!» – покачиванием крыльев просигналил комэск.
И пятерка «И-16» снова вошла в пике…
В эскадрилье было восемнадцать самолетов. После третьего вылета их осталось четыре. Соединили две АЭ в одну и вылетели в четвертый раз.
И тут Долгушин впервые за долгие часы войны ощутил довольство – шестнадцать «ишачков» почти сразу наткнулись на бомбардировщик «Ю-88», возвращавшийся после налета на Минск. Никакие «Мессеры» их не прикрывали – «худым» не хватило бы бензина на обратный путь.
Сергея бесила эта немецкая наглость – гитлеровцы до того уверовали в собственную непобедимость, что даже не дали бомбовозам сопровождения! Они, выходит, и в грош не ставили советских летчиков
В составе 122-го ИАП находились четыре эскадрильи по 18 самолетов в каждой.