Да не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС. Петр Шелест
очень много народу. Выступал Н. С. Хрущев. Было общее торжество по случаю освобождения города, но вместе с тем и какая-то настороженность. Мы, ответственные работники горкома и обкома, во время митинга находились в специальном оцеплении и охране. Митинг прошел с большим подъемом. Передвижения по городу предстоят большие, а городской транспорт еще не работает, надо находить выход. Устанавливаю связи с водителями, они говорят, где имеются автомашины и горюче-смазочные материалы. Достаю две машины, легковую – газик и грузовую – немецкий «опель». Водители охотно соглашаются работать, просят только разрешения вывезти семьи из Харькова. Все же здесь сложная обстановка, часты налеты вражеской авиации, бомбежки, имеются человеческие жертвы, обстановка довольно неспокойная.
Встречаю много знакомых, они приходят с просьбами, жалобами, предложениями. Бывшая сокурсница по рабфаку Леля Куркина пришла и рассказала о всех ее мучениях при оккупации, о голоде и страхе. Очень остался я огорчен, что знакомая девушка Лида, которую я устраивал термистом на завод № 75, уехала с немцами – вот этого я никогда не мог ожидать. Ее мать и сестра Нина плачут и проклинают ее. Где она, неизвестно.
Вечерами и ночью в обкоме партии собираемся и слушаем радиопередачи по радиоприемнику «телефункен», принадлежащему А. А. Епишеву, отличная машина. Вести же с фронтов разные, как говорят, «с переменным успехом», а на харьковском направлении обстановка довольно сложная и опасная. Наши танковые части и механизированная пехота, преследуя отступающего противника, очевидно, сильно увлеклись. В районе Барвенкова глубоко вклинились в расположение немецких войск, на сотни километров оторвались от своих тылов и баз снабжения.
Конец февраля 1943 года. На дворе большая распутица, подвоз боеприпасов, горюче-смазочных материалов, питания очень затруднено, автомашин явно не хватает, да и проходимость их по распутице весьма ограничена, гужевым транспортом ни на санях, ни на колесах далеко не уедешь.
Из немецких передач мы узнаем, что большая группа наших войск под Барвенковом попала в окружение, пехота пытается выйти из окружения, но несет большие потери. Танки без горючего зарыты в землю, отстреливаются (это пока есть боеприпасы, а затем гибель). Во второй передаче немцы передают, что «окруженная группировка советских войск в районе Барвенкова ликвидируется, много убитых, раненых, пленных, большие трофеи военной техники». Мы все тяжело переживаем нашу неудачную операцию. Вышедшие с боями из окружения рассказывают о кошмаре и огромных наших потерях, безнадежности нашей окруженной группировки войск. Находятся «умники», особенно смершевцы[28], которые пытаются обвинить вышедших из окружения чуть ли не в трусости и пораженчестве. Усилились бомбардировки города, у населения настроение унылое, на предприятиях рабочие спрашивают нас: «Скажите откровенно, вы что, снова оставите Харьков?» А что мы можем им на это ответить?
Первые числа марта, уже весна, казалось бы,
Смерш («смерть шпионам») – особые отделы наркоматов обороны и военно-морского флота, действовавшие с апреля 1943 года и призванные заниматься контрразведывательной деятельностью. Основные функции были связаны с проверкой, перепроверкой и т. п. советских людей, находившихся в годы войны на оккупированных фашистами территориях, в плену. История Смерш еще не написана, и трудно сказать, сколько этими органами было выявлено истинных шпионов, предателей Родины, а сколько людей пострадало невинно, попав под колесо сталинской машины репрессий и подозрений. В имеющихся публикациях сведения даются неполные и противоречащие друг другу.