Наперсный крест. Николай Еленевский
Голос Лещинского отточен, словно острие офицерского палаша: «Да не остановят нас ни преграды, ни труды и лишения, ни стойкость врага.
Мирные жители, к какой бы вере и к какому бы народу они ни принадлежали, равно как и их добро, да будут для нас неприкосновенны. Ничто не должно быть взято безвозмездно. Никто не должен дозволить себе произвола.
В этом отношении я требую от всех и каждого самого строгого порядка и дисциплины. В них наша сила, залог успеха, честь нашего имени.
Напоминаю войскам, что по переходу границы нашей мы вступаем в издревле дружественную нам Румынию, за освобождение которой пролито немало русской крови. Я уверен, что там мы встретим то же гостеприимство, как и предки, и отцы наши. Я требую, чтобы за то все чины наши платили им, братьям и друзьям, полной дружбой, охраной их порядков и безответной помощью противу турок, а когда потребуется, то и защищали их дома так же, как свои собственные. Николай!»
Простенько и вместе с тем значимо – «Николай»!
Лещинский делает паузу, ожидая, покуда утихнет шум:
– Господа, а вот эти строки приказа: «Да не остановят нас ни преграды, ни труды и лишения, ни стойкость врага!» – должны стать нашим боевым девизом! Каково?!
Офицеры громко и азартно рукоплещут. Миранович вскакивает со стула и объявляет:
– Сегодня Шуйский полк уходит. Еще позавчера они отправили своих фурьеров.
– Говорят, драгуны полка Ее Величества уже пощипали кое-где турка.
– И не только драгуны…
Все с оживлением начинают обсуждать эти неведомо откуда появившиеся новости.
Только что прискакавший из Минска штабс-капитан Соколовский с воодушевлением потрясает в воздухе свежим номером «Русского Инвалида»:
– Господа, господа, послушайте! Послушайте, господа, вот напечатан приказ по Кавказскому военному округу!
«Апреля 12-го дня, 1877 года, в городе Тифлис.
Войска Кавказской армии!
Державная доля государя императора призывает вас ныне к защите оружием чести и достоинства нашего Отечества. За вами – славное прошлое кавказских войск, перед вами – поля и твердыни, обагренные кровью ваших отцов и братий! Вперед, с Богом за Родину и великого Государя!
Главнокомандующий Кавказскою армией
генерал-фельдцехмейстер Михаил».
От волнения лицо Соколовского, круглое, всегда такое доброе, краснеет, наливается суровостью и сам он, невысокий крепыш, уподобается чему-то монолитному, несокрушимому. Этот приказ действует на всех еще более возбуждающе. Ощущение такое, что вот дай им волю, они незамедлительно оседлают лошадей и ускачут навстречу своей судьбе. Без страха и упрека. Я слушаю. Мне немного смешно и грустно.
Когда у меня с Кременецким речь заходила о войне, тот начинал усердно мять, теребить, поглаживать разорванную французской пулей мочку уха:
– Зудит, право слово, зудит. Ведь возьми француз немного левее – и влепил бы пулю прямо в лоб. Война? О, ваше преподобие, война – это и пот, и кровь,