Откуда приходят люди в этот мир?. С. Д. Добрунов
Вот это и не было «почти». Это было на самом деле. Была та драка, кровь из губы, белый платок с синими полосками по краям. Было, да было хамство, недостойное ёё, Кати, поведение, но ведь был и букетик нарциссов и слова: «Выходи за меня замуж» там, у окна возле аудитории. И был её, для неё самой неожиданный ответ: «Пойдем». И это не «почти». Это настоящая радостная жизнь. И есть тот пакетик с аистом и младенцем, где указано, что 22 мая в 11.30 их ждут для бракосочетания. Через месяц…
Так, сидя рядом с Глебом на удобном сидении «Лады» и посматривая иногда на него, внимательного и сосредоточенного на дороге, думала Катя. А машина послушно бежала по шоссе, неся их обоих не только в станицу, но и в будущую жизнь. Вот уже засерел, загорелся, заголубел небосвод, звёзды стали меркнуть на небе и исчезать в свете зарождающегося дня. Вокруг дороги уже обрисовались вспаханные и засеянные поля, начинающие зеленеть посадки… бескрайние, бескрайние просторы России прорисовывались все четче и четче в новом дне. Спать совсем не хотелось, хотелось просто взять и положить голову на плечо к Глебу. Но она боялась помешать ему. И Глеб, словно чувствуя желание Кати, убрал правую руку с руля и положил её на Катину ладонь сверху. Тонкие, упругие венки ощущались под его пальцами. Он нежно погладил их и, словно отозвавшись на это прикосновение, рука перевернулась вверх ладонью, и тоненькие пальчики вплелись между его пальцами, слегка согнулись и застыли, застыли в удовольствии.
– Не спишь? – спросил Глеб. – Если хочешь, поспи, день впереди нелёгкий.
– Нет, я не хочу, я смотрю на тебя и мне хорошо. Я смотрю, чтобы ты не заснул.
– А вы похожи с Настей?
– Конечно. Но все же о чем ты хочешь её спросить?
– Вот приедешь и услышишь, – отшутился Глеб. – Жаль, ещё холодно, в Дону не искупаешься.
– А мы, бывало, в апреле уже купались в детстве. Вода холодная, и тело все дрожит, и радостно, и приятно, и мурашки по коже. И весело.
Это было время, когда страна готовилась к олимпиаде. Это было время Высоцкого, его «Охоты на волков» и «Коней привередливых». Это было время «Жигулей» и «Лад». Говорят, это было время застоя, но это было хорошее время!
Глеб включил приемник, они приближались к Каменску, и здесь «ловилась» музыка. Вдруг неожиданно, после шипения и рычания, из приёмника вырвалась песни:
И мне до тебя, где бы ты ни была,
Дотронуться сердцем не трудно.
Опять нас любовь за собой позвала….
И тут же опять погрузилась в хрип и скрип.
– Вот это слова, сразу целый образ, в двух строчках целая история любви, – Глеб не скрывал, что поражен услышанным, – не только стихи, но и исполнение, голос и талант певицы. Это ведь целый мир. Говорят, что всплеск искуства шестидесятых сейчас угасает, но вот такие таланты как Анна Герман, по-новому показывают, выражают мысли, рожденные в шестидесятые. Ты как филолог возрази, скажи, что я не прав?
– Почему?