К лучшей жизни (сборник). Владимир Киреев
на объезд полей. Осмотрел одно поле, за логом второе. Направился в сторону Бажира.
Сверху сильно припекало. По еловым стволам с обрубленными сучьями ручьями стекала смола. Злые оводы жгли сквозь напотевшую рубашку, пот слепил глаза. Пыль била из-под копыт коня. Это на лесной-то дороге, где всегда: и летом, и осенью бредешь по колено в грязи.
Василий слез с коня и повел его в поводу. Он шел, склонив голову, вокруг лежали коренья и валежины. Он постоянно объезжал эти поля, и каждый раз мечтал о том, чтобы раскорчевать этот лес, отодвинуть тайгу, сжечь гнилые пни и валежник, а новые поля засеять пшеницей. Ему вспомнился тот день, когда он впервые по этой дороге объезжал сибирские просторы. Тогда его удивляло все: и размах полей, и бескрайние заросли тайги. Все есть в Сибири. Только не ленись, работай и будешь жить в достатке.
Василий присел на старый сосновый пень, на котором всегда отдыхают люди, проходящие этой дорогой. Снял с головы кепку, вытер разъеденное потом лицо.
Задумался. Дождей не было уже месяц. Ржаной и пшеничный колос наливался слабо. Только в низинах, где сохранился запас влаги, колосились хорошие хлеба. Что-то недоброе чувствовал он. Так и получилось.
Все лето была засуха, а осенью пошли непрерывные дожди. Урожай в том году на рожь и пшеницу не задался. Надежда районного начальства на сверхранний сев не оправдалась. С некоторых участков не получили даже семян того, что посеяли. Урожай овса получили неплохой, который немного выручил колхозников. При распределении урожая дали на трудодень по килограмму овса. Старые колхозники не расстроились, потому что у них были полные сусеки старой пшеницы. А вот у переселенцев запасов не было. Люди забеспокоились: «Как будем жить?» На овсе зиму не переживёшь. Началось паническое настроение, трудовая дисциплина в колхозе начала падать.
Некоторые переселенцы тайком, крадучись стали отправлять вещи обратно на родину, а сами уходили по ночам на другую станцию, там садились на поезд и уезжали. Вначале районные власти организовали засады, вплоть до железнодорожной милиции, с тем, чтобы задержать переселенцев, но это ни к чему не привело. И уже к концу 1937 г. из двенадцати переселенческих семей в колхозе «Доброволец» осталось всего две.
Начал задумываться об отъезде и Василий. Не то что не устраивала его колхозная жизнь, а тянула к себе родная земля Поволжья. Там, на берегах Усты и Ветлуги, прошло его детство, там он вырос, встретил свою любовь. Там остались его отец, братья и сестры. Своими сомнениями он поделился с женой.
Анастасия задумалась, она стояла у печи и жарила картошку на большой чугунной сковородке.
– Тоска, говоришь, напала?
– Да не то что тоска, по родине скучаю. Как там отец, братья, сестры?
Глаза жены с упреком посмотрели на него:
– У меня там тоже мама осталась.
– Ну, вот видишь. Приедем, вместе жить будем.
– Что толку метаться туда сюда? Везде хорошо, где нас нет, а как только мы приезжаем, так