Возвращение к себе (сборник). Владимир Киреев
тут был небольшой, но все необходимое было. Купили картошки, муки, соли.
– Дивись, Павлюк, телочку продают! – громко крикнул Афанас, дернув брата за рукав. Тот внимательно посмотрел на полнотелую, как вареник, хохлушку:
– Сколь просишь, красотуля?
– Просила шестьдесят, да ладно, сговоримся с таким кавалером – за пятьдесят уступлю.
– Тогда возьмем! – Павел отсчитал деньги. Телушку привязали к телеге и пока Афанас сторожил ее, Павел успел прикупить петуха с большим ярким гребешком и красно-синим переливчатым оперением и двух курочек. Птицам связали ноги, и они лежали на возу, испуганно косясь на новых хозяев.
Павлюк еще прошелся по рядам, и вскоре у подводы Кириенко визжали в мешке два поросенка. Остановившись возле молодухи-сибирячки, Павел спросил:
– А ты чем торгуешь?
– Как – чем? Колбой! – улыбнувшись во весь рот, блеснувший крепкими зубами, она протянула ему увесистый пучок с зелеными стеблями. Видя его недоумение, спросила:
– А ты отколь будешь?
– С Алексеевки мы, переселенцы. Две недели как приехали. Вот картошку не досадили, пришлось к вам сюда ткнуться. Да что же это за диковина?
– А ты попробуй.
Павел вытянул стебелек, сунул в рот, старательно разжевал. На языке и деснах почувствовал привкус, напоминающий чеснок:
– Вкуснота!
– В вашей Алексеевке эту колбу косой косить можно, так что не покупайте, сами наберете.
– Понял, дорогуша, спасибочки за науку, жив буду – отблагодарю.
К полудню отправились в обратный путь. Было тепло, припекало солнце, им повезло и с погодой, и с землей. С верой и надеждой смотрел в будущее Павел Кириенко, сидя на возу и глядя в широко распахнутое небо.
Возле речки остановились, напоили животных, сами сняли рубахи, умылись. А потом тронулись дальше по знакомой, наезженной колее. Удивительное дело! где бы ни оказался человек, уже через несколько дней он воспринимает место, где обосновался, как свой дом и возвращение туда наполняет его душу радостью и спокойствием.
И вдруг Афанас увидел на макушке высоченной лиственницы большую птицу. Глухарь сидел на дереве, вытянув черную, поблескивающую в лучах солнца шею. Афанас толкнул брата, а тот передал вожжи Афанасу, вытащил берданку. Наблюдая за глухарем, ждал, когда телега подъедет на выстрел.
– Отсюда не достать – далеко, – шепнул Афанас, притормаживая ход жеребца.
– Да вижу. Т-с-с! Спугнешь.
Телега остановилась метрах в сорока от дерева, Павел соскочил и стал всматриваться между сучьями. С этой точки не было видно, улетела птица или все еще здесь. Павел наконец рассмотрел его среди ветвей, прицелился и выстрелил. Глухарь дернулся и, цепляясь крыльями за сучья, тяжело упал наземь.
– Ай да молодец, братка! – торжествующе закричал Афанас, подбирая добычу. Уже затемно подъехали они к землянке, где все давно и с нетерпением ждали возвращения мужчин, оказавшихся к тому же и удачливыми охотниками.
С