Замогильные записки Пикквикского клуба. Чарльз Диккенс
ились его исследования и разбирательства многосложных и разнообразных документов, вверенных его добросовестному труду.
«Мая двенадцатого, тысяча восемьсот двадцать седьмого года под председательством Джозефа Смиггерса, эсквайра, непременного вице-президента и члена Пикквикского клуба, следующие решения единодушно были приняты и утверждены:
Во-первых, члены клуба, в общем собрании, слушали, с чувствами единодушного удовольствия и единогласного одобрения, диссертацию, представленную высокородным и высокопочтенным Самуилом Пикквиком, главным президентом и членом Пикквикского клуба, под заглавием: „Умозрения относительно истока Гемстедских прудов, с некоторыми замечаниями касательно теории пискарей, обретающихся в оных прудах“. Определено: изъявить вышереченному Самуилу Пикквику, главному президенту и члену, наичувствительную благодарность за его ученый труд.
Во-вторых, общество глубоко сознает неисчислимые выгоды, могущие произойти для великого дела науки, как от вышеупомянутой диссертации, так равномерно и от неутомимых исследований высокопочтенного Самуила Пикквика, произведенных в предместьях великобританской столицы, именно: в Горнси, Гайгете, Брикстоне и Кемберуэлле. A посему общество единодушно полагает, что наука вообще и английское просвещение в частности неминуемо обогатятся бесценными благодеяниями, буде сей ученый муж, продолжая свои путешествия и, следственно, постепенно расширяя круг своих наблюдений, занесет свои умозрительные и практические исследования в обширнейшую область человеческого ведения. На сем основании,
В-третьих, общество, с благосклонным и пристальным вниманием, выслушало предложение вышеозначенного Самуила Пикквика и трех нижепоименованных пикквикистов – составить новую отрасль соединенных пикквикистов под титулом: „Корреспондентное общество Пикквикского клуба“.
Сие предложение принято и утверждено обществом во всей своей силе. И так,
В-четвертых, Корреспондентное общество Пикквикского клуба будет от сего времени существовать на законном основании, и членами-корреспондентами согласно поименованы и утверждены: высокопочтенный Самуил Пикквик, главный президент и непременный член, Треси Топман – эсквайр и член Пикквикского клуба; Август Снодграс, таковой же эсквайр и член, и Натаниэль Винкель, равномерно эсквайр и постоянный член Пикквикского клуба.
В-пятых, все сии члены-корреспонденты обязуются с этой поры доставлять Пикквикскому клубу, в Лондон, от времени до времени, подробнейшие и точнейшие отчеты о своих путешествиях и ученых исследованиях, со включением характеристических и типических наблюдений, к каковым могут подать достаточные поводы их приключения и разнообразные сношения с людьми в трех соединенных королевствах.
В-шестых, общество единодушно утверждает благородный вызов господ членов-корреспондентов – совершать свои разнообразные путешествия на свой собственный счет, и Пикквикский клуб существующий в Лондоне, руководствуясь таковыми же благородными побуждениями, не назначает никакого определенного срока их ученым похождениям и возвращению в столицу. На сем основании,
В-седьмых, решено с общего согласия: известить господ членов-корреспондентов, что они уполномочиваются уделять из собственных финансов требуемые суммы на пересылку в Лондон своих писем, бумаг, чемоданов, ящиков, и прочая. Таковое их предложение общество считает вполне достойным тех великих душ, из которых оное проистекло, a посему, в конце означенного заседания, единодушно определено: изъявить господам членам-корреспондентам совершеннейшую признательность и постоянное благоволение всего клуба».
Это мы выписали из протокола, составленного секретарем Пикквикского клуба. «Посторонний наблюдатель», – прибавляет тот же секретарь, – «быть может, ничего необычного не заметил бы в почтенной лысой голове и круглых очках, пристально устремленных на его секретарское лицо в продолжение чтения означенных постановлений и решений; но для тех, кто знал, что под этим челом работал гигантский мозг самого м‑ра Пикквика, и что за этими стеклами моргали собственные лучезарные глаза ученого мужа – зрелище было бы интересное и назидательное в полном смысле слова. Великий человек, проследивший до самых истоков славные пруды Гемстеда и взволновавший ученый мир своею „Теориею пискарей“, сидел спокойно и неподвижно, подобно глубоким водам широкого пруда в морозный день, или лучше, подобно пискарю, погруженному в его ученом кабинете на дно скудельного сосуда. Зрелище сделалось еще назидательнее и трогательнее, когда зала вдруг огласилась единодушным криком: „Пикквик! Пикквик!“ и когда сей достославный муж медленными стопами взошел на виндзорское кресло, где так часто заседал он, и откуда теперь приготовился говорить свою речь к почтенным членам основанного им клуба. Трудно изобразить словами, какой возвышенный предмет для великого художника представляла эта умилительная и, вместе, торжественная сцена! Красноречивый Пикквик грациозно закинул одну руку за фалды своего фрака и махал другою в воздухе, усиливая таким образом и объясняя порывы своей пламенной декламации. Его возвышенное положение на президентском кресле открывало