Спасти СССР. Адаптация. Михаил Королюк
помогал. Он нормально сдал и перешел в девятый, а я за пару недель закончил школьную программу и взялся за матан. Вот.
– Ага, – понятливо кивнула Биссектриса еще раз. – Но между матаном и функциональным анализом есть небольшая дистанция. Во-о-от такусенькая. – Она свела большой и указательный пальцы почти вплотную и внимательно посмотрела на меня левым глазом сквозь образовавшуюся щелку. – Семестров на пять.
– Ну а что там такого? – прикинулся я валенком. – Матан, дискрет, урматы, дифуры… Да я по верхам иду, бессистемно, для общей эрудиции… И целое лето было… И полсентября…
Учительница выслушала меня, помолчала.
– Ну да, ну да, – вроде бы согласилась она. – Но я себе это плохо представляю. Точнее, совсем никак не представляю. Ну-ка, разложи косинус в ряд Тейлора.
– Да не вопрос, первый семестр, – оживился я и набросал ответ. – Вот… Сходимость плюс-минус бесконечность.
– Так-так… – Биссектриса с азартом нависла над тетрадью. – А если заменить косинус на натуральный логарифм от один минус икс квадрат?
– Э-э-э… – Я призадумался, рассеянно шаря взглядом по темно-коричневой доске за ее спиной. – От минус единицы до единицы.
– В уме?! – всплеснула учительница руками.
– А что сложного? Ближайшая и единственная особая точка в пространстве комплексных чисел для логарифма – ноль. Достигается при иксе, равном единице. Отсюда область сходимости ряда вокруг нуля равна единице.
Биссектриса ошалело покосилась на меня, потом что-то прикинула про себя и покачала головой:
– Ну можно и так… Или пойти другим путем: производная разлагается в геометрическую прогрессию, сходящуюся при модуле икс меньше единицы.
Я на пару секунд прикрыл глаза, соображая, потом согласился:
– Да, так тоже можно, ведь дифференцирование-интегрирование не меняет радиус сходимости.
– М-да. – Биссектриса неторопливо изучила меня серьезным взглядом. – И когда у тебя это прорезалось, говоришь?
– В смысле когда математика стала интересной? – Ход ее мысли мне не понравился. – Весной, когда стало известно, что два класса сливают. Чтобы Паштету объяснить, сначала надо было самому понять. А понимать оказалось неожиданно интересно и красиво.
– И английский у тебя тогда же изменился… Эля рассказывает регулярно. – Биссектриса внимательно посмотрела на мою макушку и огорченно покачала головой. – Каким же местом ты, Андрюш, ударился? Эх… Научиться бы так прицельно бить… Да я бы работала, не покладая рук! На выходе из школы с дубиной! Никто бы не ушел обделенным!
Я захихикал, представив.
Учительница пригорюнилась:
– Уходить в матшколу будешь? В двести тридцать девятую?
– Ни-ни-ни, – ужаснулся я. – Я на пару лекций на матмех сходил. По книгам быстрее темы понимаю. Так что самостоятельно. Побуду какое-то время математическим дилетантом.
– Смотри… О! – встрепенулась