Культ Ктулху (сборник). Коллектив авторов
собирались в собственное религиозное общество. Не то что-то совсем новенькое, не то, наоборот, очень-очень старенькое, просто в первый раз всплывшее на поверхность. Как бы там ни было, а это новый аспект темы, которым еще никто не занимался. Все его исследование заиграло новыми красками. Вот он, шанс не просто перестать пахать бесплодное поле, а даже и заработать себе репутацию среди коллег, сделав по-настоящему заметное открытие. Если, конечно, ему удастся выжать из темы что-нибудь посерьезнее слухов. Понадобятся интервью, включенное наблюдение, но прежде всего – личные контакты с носителями.
Тут ему несказанно повезло: оказалось, что брат молодого флоридского гаитянца, занимавшегося всякими случайными работами для родителей Питера, похвалялся принадлежностью к этому таинственному культу, и вскоре Питер как раз ожидал прибытия этого человека. Звали его Метеллий Далби, и он обещал поделиться самыми свежими новостями с последнего собрания группы. Ждать пришлось недолго. Словно лай бессонной собачьей братии напророчил, послушавшись того, что нашептывали их непонятным человеку чувствам сверхъестественные силы… Не прошло и пятнадцати минут, как в хлипкую дверь его комнаты постучали. С сожалением покинув крошечную веранду, куда он вышел в надежде глотнуть хоть немного воздуха, а получил только еще одну порцию удушающей жары, Питер преодолел несколько шлагов, отделявших его от двери, и распахнул ее. На пороге стоял гаитянец, высокий, тонкий и очень черный.
– Вы уже вернулись? – вопросил изумленный Питер на креольском.
Прозвучало почти как упрек.
– И с хорошими новостями, м’сьё!
Быстро кивнув, Метеллий Далби проскользнул мимо него в комнату.
– В ближайшую ночь состоится большое собрание культа. Вы должны пойти туда со мной!
Сверху на глядящих друг на друга мужчин – один белый, один черный – ярко светила луна, застрявшая между первой четвертью и полнолунием.
Гаитянец заговорил снова, на сей раз медленнее:
– Но до тех пор мы с вами должны сделать одну вещь, mon ami[17].
Из кармана просторных мешковатых брюк он извлек пинтовую бутыль с какой-то темной жидкостью.
Питер согласно кивнул.
– Как долго это займет?
– Один слой – сейчас, второй – в полдень и третий – прежде чем мы двинемся в путь.
Улыбка у него разъехалась до сверкающего полумесяца.
– Когда мы закончим, вы будете выглядеть как один из моего народа, обещаю вам. Будет немного чесаться, но, в целом, никаких неудобств.
– А как же нос, как же тонкие губы?
В первый раз в жизни Питер глядел на эти черты глазами человека неевропейской расы – и теперь они говорили не о привычной для взгляда красоте, а о чем-то куда более опасном: что ты чужак.
– Гаитянцы бывают самой разной формы и облика, друг мой. Некоторые наши дамы с праздника Марди-Гра[18] могли бы выиграть конкурс красоты в любой части света.
Друг мой
Марди-Гра (Жирный Вторник) – праздник и карнавал в последний день перед Пепельной Средой и началом Великого поста.