Комната с видом на волны. Константин Левтин
Можно сказать, слегка поцарапало. Зато крови натекло, как с настоящей свиньи: вся правая сторона кофты пропиталась насквозь. Правая штанина джинсов тоже вымокла почти до колена.
Бретт убрал руку и наконец-то, впервые за всю эту пробежку застегнул пуховик. А затем, подумав немного, нащупал за спиной капюшон, надел его на голову и подтянул застёжки. Руки он засунул в рукава. Стало значительно теплее. Он делал всё плавно и медленно, продолжая постоянно всматриваться в сгусток теней, в который теперь, при ночном освещении, превратились ели у скалы. Новых следов от граблей на правом боку или любом другом месте ему сейчас хотелось меньше всего.
Прошло, наверное, не меньше двух часов. Никакого движения не было. Бретт замерзал. Бретт засыпал. Да, пуховик был длинным и тёплым, вот только ступни ног уже перешли на новый уровень деревянной бесчувственности. Без движения обувь просто отказывалась защищать их от холода. Потеря крови тоже играла значимую роль. Бретт чувствовал чудовищную слабость во всём теле, а отсыревший от крови правый бок холодило даже через пуховик. Знай его оппонент, насколько сейчас слаб Бретт, он мог бы просто выйти из своего укрытия, подойти к Бретту, совершенно не укрываясь и даже не торопясь, и застрелить его. А при желании даже забить ботинком, как таракана.
Нужно было сделать выбор. Ждать больше Бретт уже не мог: ещё полчаса-час на холоде, и он уснёт и вряд ли уже когда-нибудь проснётся. Но оставить это место и просто уйти, означало оставить позади себя человека с оружием в руках. И при том далеко не самого дружелюбного. Оставался ещё один рисковый и новаторский вариант, который пришёл Бретту в голову только спустя пару сотен минут на холодном снегу – поговорить.
Янг явно чего-то испугался. Но сейчас запал первых секунд прошёл, и этот человек, наверняка, куда больше готов к диалогу. Правда, толком не помня ничего о себе, Бретт не мог с уверенностью сказать, был ли страх Янга истерикой или же имел под собой вполне реальные основания. Возможно, пару дней назад Бретт убил всю семью Янга. Затем попробовал повеситься на дереве в лесу, предварительно оголившись, как и подобает умалишённому. Верёвка не выдержала, он упал и потерял память. Очнулся, набрёл на ближайшее человеческое жильё, а ещё день спустя радостно распахнул дверь перед бородатой рожей Янга в его же доме…
Чёрт побери, а в этом могла быть значительная доля здравого смысла! Нет, конечно, никакой верёвки на деревьях не было, Бретт осмотрел их основательно. Так что вариант с неудавшимся самоубийством отпадал. Но Бретт вполне мог быть психопатом. Или мог быть под действием наркоты или очень серьёзной порции алкоголя. Скажем, он разделся догола и залез на дерево вдалеке от того места, где впоследствии пришёл в себя, а потом начал прыгать с ветки на ветку, как ошалевший от запаха первого снега бабуин. Деревья в этом лесу стоят достаточно плотно, так что для человека под препаратами или знатного психа это вполне реально. А потом