Князь из десантуры. Тимур Максютов
в деле спасения человечества!
Азамат ничего не сказал. Закатал левый рукав кафтана, вытащил из-за пояса кинжал. Царапнул остриём по запястью – потекла тёмная, тягучая кровь.
– Точно! Кровные братья – навек! – крикнул Хорь и потянул из-за голенища засапожный нож.
Бритоголовый половецкий багатур, чёрноволосый французский тамплиер, светло-русый разбойник-бродник вскочили, помогли подняться на ноги рыжему русичу из будущего.
Их кровь, соединившись, единым ручейком пролилась в кыпчакскую землю.
Разрушая торжественность момента, в палатку просунул голову племянник бека и сказал:
– Тугорбек к себе зовёт. Пошли.
Бек обрадовался выздоровлению русича и велел всем собираться в путь, назначив выезд в Киев через три дня.
Дмитрий не узнал стойбища: оно увеличилось втрое, вокруг сновали незнакомые степняки. Тугорбек вызвал из куреня двух кошевых с полусотней всадников, чтобы посольство к Мстиславу Киевскому выглядело солиднее.
Русич подошёл к лошадям, разыскивая свою награду за поединок с персидским борцом. Золотого жеребца нигде не было видно, и сердце Дмитрия сжалось в недобром предчувствии. Харлей дыхнул Ярилову в лицо, ткнулся в плечо, намекая: мол, соскучился по тебе, хозяин, нет ли какого лакомства?
Дмитрий гладил мерина и оглядывался по сторонам: кого бы спросить? Это заметил знакомый конюх, подбежал, поклонился:
– Приветствую тебя, Солнечный Багатур, победитель могучего Надира! По приказу бека я ухаживал за твоим чудесным конём, выгуливал и поил его, и с ним всё хорошо, спасибо небесному отцу Тенгри.
Дмитрий несказанно обрадовался и пошёл вслед за слугой, без умолку восхищавшегося Кояшем. Соловый красавец, заботливо укрытый попоной, стоял вместе с любимыми скакунами бека в наскоро возведённой конюшне.
– Тугорбек велел давать ему лучший ячмень и следить, как за драгоценностью! Я не смыкал глаз, оберегая коня.
Конюх замолчал, явно чего-то ожидая. Дмитрий сообразил, сунул парню серебряный дирхем и поблагодарил. Подошёл к Кояшу, любуясь. Прошептал:
– Нас ждёт трудный путь, друг. Но мы ведь справимся, верно?
Конь хрумкал сеном и кивал, соглашаясь.
Ночи ещё были холодными, и стражники жались к костру, неохотно отвлекаясь на обход вокруг шатров обширной ставки Котяна. Да и послушать историю всем хотелось.
– Тут и недалече совсем, три часа верхами, – объяснял вернувшийся из дозора багатур, нервно кутаясь в старую шубу, – глядь – они! Я этих поганых собак сразу признал, запомнил ещё с задонской битвы. Лошадёнки ниже наших, гривы с хвостами им не стригут, так лохматыми и ходят. Пятеро конных их было, а нас – дюжина. Старшой обрадовался: мол, сейчас живыми поймаем, хану привезём – награду получим. Мы и поскакали. А лошадки иховы, хоть невелики, а шустрые! Да ещё всадники отстреливались, ловко так – развернувшись в седле. Ну, и мы по ним из луков, да старшой прикрикнул – мол, хватит стрелы зря тратить, всё равно на скаку попасть трудно.
Конец