Пески времени. Сидни Шелдон
в голосе. – Но это не так. Поверь мне, дитя мое, это не так.
К кровати подошла санитарка с узелком. Она протянула его Грасиеле:
– Вот твоя одежда. Тебе, к сожалению, надо идти.
Ее охватила еще большая паника.
– Сейчас?
Священники переглянулись.
– Почему бы тебе не одеться и не пойти со мной? – предложил отец Беррендо. – Мы сможем поговорить.
Через пятнадцать минут отец Беррендо и Грасиела вышли из двери больницы на теплый солнечный свет. Перед больницей был сад, в котором росли яркие красивые цветы, но Грасиела была настолько подавлена, что даже не замечала их.
Когда они сидели в его кабинете, отец Беррендо сказал:
– Отец Перес говорил, что тебе некуда идти.
Грасиела кивнула.
– Никаких родственников?
– Только… – Ей было трудно произнести это. – Только моя мама.
– Отец Перес говорил, что ты регулярно ходила в церковь в своем городе.
«В городе, который я никогда больше не увижу».
– Да.
Грасиела вспомнила о том, как по воскресеньям утром она ходила в церковь, как там было красиво во время службы, и о том, как она хотела поскорее встретиться с Иисусом и избавиться от страданий, причиняемых ей жизнью.
– Грасиела, не думала ли ты когда-нибудь о том, чтобы уйти в монастырь?
– Нет.
Она вздрогнула от одной мысли об этом.
– Здесь, в Авиле, есть один монастырь. Это цистерцианский монастырь. Там позаботились бы о тебе.
– Я… я не знаю. – Эта мысль пугала ее.
– Такая жизнь не для всех, – продолжал отец Беррендо. – Я должен тебя предупредить, что в этом монастыре самые строгие правила. Войдя туда и приняв монашество, ты тем самым даешь Господу обет никогда не покидать стен его обители.
Грасиела сидела, глядя в окно, и ее голова была полна противоречивых мыслей. Идея полностью удалиться от мира ужасала ее. «Все равно что отправиться в тюрьму». Но с другой стороны, что ей ждать от этого мира? Невыносимую боль и отчаяние. Она часто подумывала о самоубийстве. Это могло бы стать концом ее страданий.
– Ты сама должна решить, дитя мое, – сказал отец Беррендо. – Если хочешь, я познакомлю тебя с преподобной матерью-настоятельницей.
– Хорошо, – кивнула Грасиела.
Преподобная мать изучала лицо сидевшей перед ней девочки. Прошлой ночью впервые за много-много лет она услышала голос: «К тебе придет юное дитя. Защити его».
– Сколько тебе лет, моя милая?
– Четырнадцать.
«Достаточно большая». В IV веке папа римский издал указ, разрешающий постригаться в монахини девочкам с двенадцатилетнего возраста.
– Мне страшно, – сказала Грасиела преподобной матери Бетине.
«Мне страшно». Слова эхом отозвались в голове Бетины: «Мне страшно…»
Это было так давно. Она говорила своему священнику:
– Не знаю, это ли мое призвание, падре. Мне страшно.
– Бетина, первое общение с Господом может оказаться очень тревожным, весьма трудно решиться посвятить Ему свою жизнь.
«Как